Самостоятельные люди - [11]

Вчера мы учинили Димке допрос. Петька строго спросил:

— Ты где болтаешься?

— Я болтаюсь? — Димка попытался разыграть оскорблённого, но у него ничего не получилось: его так и распирало от радости. Губы расползались в улыбке, и голову он всё время держал так, будто кто-то сзади его за волосы тянул.

— Говори, что у тебя случилось? — допытывался Петька.

— Ничего. Потерпите немного, завтра я вам кое-что покажу! Вы ещё увидите, на что способен Дмитрий Тимошенко. — И, великолепно сплюнув, Димка ушёл домой.

Весь день мы втроём ломали голову: что же такое случилось у Димки? Наутро он, молчаливый и таинственный, явился в штаб. В руках у него была объёмистая сумка. Клеёнчатые бока её чуть не лопались от каких-то предметов. У меня во рту пересохло — так хотелось узнать, что там внутри. Но я сдержался: будущий геолог должен быть терпелив. Вдосталь насладившись нашим нетерпением, Димка раскрыл сумку и извлёк оттуда: помятый примус, молоток, бутылку с водой, кусок грязного сахара, новенький карманный фонарик, ножик с выщербленным лезвием, старую консервную банку, клещи, тоненькую книжку, на обложке которой было написано: «Как научиться паять».

Мы чуть не отлупили Димку — так он нас разочаровал! Ходил, важничал, задирал нос до потолка — и вот выложил на прилавок какой-то утиль!

Но Димка на наши слова только хмыкнул, выразительно покрутил пальцем около лба и, когда все замолчали, стал, как малым детям, объяснять всё по порядку.

Оказывается, примус нужен для нагрева паяльника. Мы стали искать глазами паяльник, а это — обыкновенный молоток, только сделанный из красной меди и с ручкой из железного прута.

Димка с уважением потрогал заострённый конец паяльника — выщербленный, словно его источили черви.

— Это жало. Лизнёт кастрюльную дыру, и её как не бывало!

Потом взял бутылку с мутной водой и спросил:

— А это, по-вашему, что такое?

— Может, ты спросишь, как нас зовут? — съехидничал Санька.

Но Димка и бровью не повёл.

— Ну и ну! — сказал он. — Соляную кислоту не знают! Я купил её на бабкины деньги.

Мы замолчали, а он тут же настрочил на бумажке: «Смертельно! Яд!», и нацарапал рядом окрещённые кости и череп, точь-в-точь как нарисовано на трансформаторной будке. Поплевав на бумажку с обратной стороны, он налепил её на бутылку.

Потом Димка растолковал нам, что заострённый напильник — это шабер, а грязный сахар — нашатырь.

Все эти обычные на вид предметы с необычными названиями Димка расставил на прилавке. Он выпросил их у одного мастера на базаре. А паяльник купил на собственные деньги. Я просто не узнавал Димку: вместо мороженого купить в такую жару паяльник — это геройство.

— Ну, и что же ты будешь со всем этим делать? — с сомнением спросил Петька.

— То же самое, что делал здесь дядя Егор. Я подглядывал в щёлку, как он паял, и все его секреты знаю. Вот ещё книжку на всякий случай купил. Дмитрий Тимошенко зря слов на ветер бросать не будет! Сказал запаяет — значит, запаяет!

И вот Димка начал колдовать. Он взял карманный фонарик — удивительный фонарик с выпуклым блестящим стеклом, похожим на глаз стрекозы, — и безжалостно разорил вынутую из него батарейку. Мы начали было его уговаривать — напрасно старались! Димка смерил нас взглядом и с достоинством сказал:

— Вы думаете, мне самому не жаль? Да что поделаешь — цинка нигде нет, а дело делать надо. Скоро бабка за своей кастрюлей придёт.

Димка расколотил смолу, которой были залиты цинковые цилиндры, разодрал их на кусочки, а мешочки с чёрным порошком, что были внутри цилиндров, выбросил.

— Сейчас вы увидите чудо: образуются новые вещества — хлористый цинк и водород, — сказал Димка. — Алька, бросай кусочки цинка в соляную кислоту и следи, что будет.

Я с опаской бросил кусочек цинка в бутылку с соляной кислотой. Со дна цепочкой поднялись блестящие пузырьки. Целый рой пузырьков! Казалось, кусочек цинка дышал, будто живой.

Я набросал туда ещё — в бутылке закипело.

— Химическая реакция! — гордо пояснил Димка. — Цинк соединяется с кислотой. Когда перестанет шипеть, значит, кислота травленая, ею можно лудить, паять и делать что хочешь. Этого вы ещё не знаете — химию только в седьмом классе проходят. Интересная наука!

Я хотел осадить Димку — чего задаётся?! Кое-как в четвертый перешел, а форсит, будто десятиклассник! Но всё же промолчал, довольный тем, что мне, а не другим поручил Димка такое ответственное дело. А он совсем разошёлся!

— Я хотел стать артистом, но, может быть, ещё стану химиком.

По правде сказать, я и сам подумал, не сделаться ли и мне химиком.

— Ну, что рты раскрыли? Беритесь за дело! — прикрикнул на нас Димка.

Саньке он велел развести примус, а Петьке — зачищать напильником дырки в кастрюле, чтобы края их блестели. Мой цинк таял медленно, но всё же я заметил, как кусочки его уменьшились, будто сахар в горячем чае. Листиком подорожника я вытаскивал хлопья серой грязной пены с поверхности кислоты. Такая пена бывает при стирке в корыте. Димка похвалил меня. Петька сидел в углу и с остервенением начищал края дырок до тех пор, пока они не засверкали, как новенькие гривенники. Одному Саньке не везло: примус у него никак не разжигался, пыхтел, выплёвывал струйки керосина, выдыхал клубы дыма и сажу. Санька то и дело накачивал шланг и ругал Димку за то, что тот подсунул ему какую-то рухлядь.