Самородок - [36]

После того как дом Дегтярева был превращен в музей, Сергей Гаврилович конечно же не раз бывал здесь. Во время нашего совместного посещения невольно бросалось в глаза, что Сергей Гаврилович проявлял повышенный интерес не к удобному и рациональному расположению комнат, не к развешенным на стенах фотографиям, на некоторых из них был запечатлен и он сам. Лишь оказавшись в домашней мастерской Дегтярева, Сергей Гаврилович словно бы забыл обо всем на свете. Его внимание было приковано к миниатюрному токарному станку, какой-то особой сверлильной установке, множеству самого разного слесарного инструмента. Дегтярев многие свои технические задумки осуществлял в домашних условиях. Должно быть, Сергей Гаврилович по-хорошему позавидовал своему коллеге. Ведь ничего подобного не было в его домашних мастерских ни на Литейной, ни на Муромской улицах. Тиски, зубило да напильники...

В 1934 году одна из нескольких конструкций пистолетов-пулеметов, созданных Дегтяревым, была принята на вооружение войск. Подвергнутая впоследствии серьезной модернизации автором, она в дальнейшем получила широкое применение как образец 1940 года.

Усовершенствованный в 1938 году крупнокалиберный пулемет Дегтярева на универсальном станке Колесникова ДШК широко использовался как мощное средство зенитной обороны. В следующем году был принят на вооружение Красной Армии станковый пулемет Дегтярева ДС.

Весьма продуктивной оказалась изобретательская и конструкторская деятельность Дегтярева в военные годы. Созданные и принятые на вооружение защитников Родины однозарядное противотанковое ружье ПТРД и прежние его конструкции сыграли заметную роль в отражении агрессии фашистских захватчиков, в победоносном завершении Великой Отечественной войны.

Заслуги Дегтярева перед Родиной были отмечены самыми высокими наградами. Он был удостоен звания Героя Социалистического Труда, четырежды — лауреата Государственной премии. За совокупность изобретений и значительный вклад в военную науку Василию Алексеевичу была также присвоена ученая степень доктора технических наук.

КРУПНЫЙ УСПЕХ

Современный Ковров — город металлистов, создающих первоклассные экскаваторы, мотоциклы, многие другие машины, изделия для народного потребления, — просыпается рано. Но на второй день нашего пребывания в городе Сергей Гаврилович встал, похоже, раньше всех. В окне едва забрезжил рассвет. Может, он так и не заснул, возбужденный затянувшейся далеко за полночь беседой.

В какой уже раз, стараясь не шуметь, он нетерпеливо подходил к окну и, отодвинув штору, выглядывал на улицу: скорей бы день! Потом, заметив, что я проснулся, сказал:

— Придется нам сегодня вернуться обратно...

— Куда обратно? — не понял я.

— В середину двадцатых годов... Сейчас поедем на Муромскую улицу...

И вот, наскоро позавтракав, мы вновь едем по улицам Коврова. Сергей Гаврилович сидит рядом с шофером, подслеповато смотрит сквозь ветровое стекло и командует: прямо... теперь направо... еще раз направо... влево... Вот и Первая Муромская улица.

Я взглянул на табличку, закрепленную на углу одного из домов, и прочитал: «Улица Челюскинцев». Сказал об этом Симонову.

— И надо же! Уже успели переименовать, — простодушно заметил Сергей Гаврилович. Слово «уже» звучало забавно. Как будто не прошло около 40 лет с тех пор, как он последний раз проходил по этой улице.

— Сбавь, Геннадий, скорость. — Сергей Гаврилович стал внимательно разглядывать строения с нечетной нумерацией домов. — Стоп, вроде приехали, — сказал он наконец не очень уверенно.

Не успели мы еще подойти к дому под номером 51, как Симонов подтвердил:

— Он. Точно он! Вот в этом доме я жил с 24-го по 32-й год.

Дом в Коврове, в котором С. Г. Симонов жил с 1924 по 1932 г.

Удобно примостившись на завалинке, подставив лицо теплым майским лучам солнца, покуривал пожилой человек. Увидев, что мы идем именно к нему, встал, недоумевая, зачем он мог бы нам понадобиться? Поздоровались.

— Николай Георгиевич Павлов, слесарь завода имени Дегтярева, — представился хозяин дома.

— Ну вот и добре, — приветствовал его Сергей Гаврилович, — значит, коллеги. Я тоже когда-то малость слесарил на этом же заводе... Симонов моя фамилия.

На лице нашего нового знакомого на мгновение отразилась напряженная работа мысли, словно бы он старался, но никак не мог о чем-то вспомнить, и тотчас же, разглядев на груди своего собеседника Звезду Героя и множество других наград, неуверенно спросил:

— Сергей Гаврилович?

— Да, он самый.

— Вот радость-то! Слышать о вас слышал, а вот видеть доводится впервые. Прошу в гости.

Оказалось, что дом достался Павлову от его тестя — Ефима Доронина, которому Сергей Гаврилович продал его в 1932 году.

Николай Георгиевич достал с самого дна огромного сундука пожелтевший от времени, с надломленными краями лист бумаги и положил на стол.

— Посмотрите, Сергей Гаврилович, может, узнаете?

Это была «Земельная запись на право пользования землей, находящейся в черте города», выданная Симонову еще в 1924 году. Сергей Гаврилович вытащил из кармана лупу и стал внимательно разглядывать лист. А документ и в самом деле был любопытен своим оформлением. Множество нарядных виньеток венчали отпечатанный вычурным шрифтом текст.