Самородок - [35]

Рукопожатие, которым они тогда обменялись, знаменовало собой начало долголетней дружбы, которая прервалась лишь с кончиной Василия Алексеевича в 1949 году.

Дегтярев сразу стал очень нужным Федорову. До того, как они познакомились, Владимиру Григорьевичу довелось обращаться за помощью к другим слесарям. Среди них были и настоящие умельцы и очень добросовестные люди. Но не было такого, как Дегтярев, который понимал его с полуслова, мгновенно ухватывал идею, часто и сам вносил в нее существенные коррективы, сообразуясь с технологией изготовления отдельных узлов и деталей.

Не оставался внакладе и Дегтярев. Тесное общение с Федоровым обогащало его теоретическими знаниями, расширяло кругозор, приобщало к восприятию культурных ценностей, о которых он ранее имел весьма приблизительное представление.

Первой серьезной проблемой, над которой они совместно трудились, было изменение конфигурации винтовочной пули для улучшения ее баллистических данных. Потребовалось изготовить и испытать несколько вариантов с различными профилями, прежде чем была найдена наиболее подходящая форма пули. Возросла дальность ее полета и, что особенно важно, пробивная способность и точность поражения цели. Она была принята на вооружение русской армии.

На долю Дегтярева тогда выпала почетная и ответственная миссия — изготовить абсолютно точный макет пульки из медного прутка, который и явился образцом для изготовления головок миллионов патронов. И все же он тогда еще не был творцом, а только исполнителем.

В следующей совместной работе — попытке переделать мосинскую винтовку в автомат — Дегтярев уже нередко давал дельные советы, как облегчить, упростить отдельные детали. Владимир Григорьевич внимательно выслушивал замечания и все стоящее сейчас же принимал, всячески поощряя находчивость Дегтярева. Но, когда переделка близилась к концу, стало очевидным, что они идут по неверному пути: надетый на ствол кожух намного утяжелял винтовку, делал ее неудобной в бою. Федоров понял, что нужно отказаться от переделки существовавших тогда систем, а делать принципиально новый образец оружия.

Как только Дегтярев приступил к изготовлению первых деталей разработанного Федоровым автомата, стало ясно — на старых разболтанных станках, имевшихся в мастерской при полигоне, невозможно добиться необходимой точности изготовления деталей. И тогда по настоянию Федорова и при содействии Филатова эти работы были перенесены на Сестрорецкий оружейный завод. Здесь за счет наличия современных станков у изобретателя и его помощника были сносные условия.

Но дело продвигалось медленно. Как в любом принципиально новом деле, не имея ни предшественников, ни опыта создания подобных конструкций, до всего приходилось додумываться самим. И тут неоценимую помощь изобретателю оказали природная смекалка и поистине золотые руки Дегтярева. Он не только помогал Федорову находить наиболее рациональные конструкторские решения при создании отдельных узлов автомата, но и целиком, до последнего винтика изготовил его своими руками.

Здесь же, на Сестрорецком заводе, при поддержке Федорова Василий Алексеевич в 1916 году сделал и свое первое самостоятельное изобретение — разработал автоматический карабин. Таковы в самых общих чертах события жизни. Дегтярева до того момента, когда в начале 1918 года пересеклись их пути с Симоновым на Ковровском пулеметном заводе.

А вот и мемориальный Дом-музей Дегтярева невдалеке от моста через Клязьму, на одной из центральных улиц Коврова. Чтя память о своем знаменитом земляке, горожане не посчитались с тем, что его деревянный одноэтажный дом оказался чуть ли не посредине проектируемой магистрали. Они не снесли его и нашли возможность оставить в том виде, каким он был при жизни конструктора.

Улица со временем обросла многоэтажными современными зданиями, а дегтяревский домик остался на прежнем месте, превратившись в одну из достопримечательностей города. Правда, пришлось немного урезать сад и огород, чтобы не стеснять движение городского транспорта.

Симонов признается, что при жизни Дегтярева ему не часто доводилось тут бывать — может быть, лишь раз или два, не больше. И Дегтярев бывал у Симонова на Литейной улице только тогда, когда ремонтировал свою лодку на его участке, примыкавшем к протоке, впадавшей в Клязьму.

Казалось бы, схожесть судеб, одинаковость избранной профессии, а отсюда и интересов, должны бы их сблизить, сделать друзьями. Но нет, чего не было, того не было. Проработав рядом и общаясь каждый день друг с другом на производстве в течение чуть менее 16 лет, они не перешагнули границ взаимоотношений хороших сослуживцев, связанных единым делом. Каждый ценил в коллеге деловые качества, относился к другому уважительно, но особенного сближения не произошло. Может быть, тому мешала разность возраста — ведь Дегтярев был старше Симонова на 15 лет, может, разница в положении — один был начальником другого, — сказать трудно. Незадолго до кончины Дегтярева Симонов навестил тяжелобольного Василия Алексеевича в московской больнице. Как-то сам собой получился разговор об их многолетних связях, и оба высказали искреннее сожаление о несостоявшейся тесной дружбе, которая между ними вполне могла бы сложиться.