Самородок - [3]

Когда я ухитрялся делать уроки, право, ума не приложу. Ведь с меня не снимались многочисленные домашние обязанности. На третью зиму успешно сдал экзамены, получил похвальный лист и свидетельство об окончании начальной школы. Мне очень хотелось дальше учиться. И учитель, помню, говорил отцу, что я способный, и советовал продолжить мое образование. Но у семьи не было на это средств. Да и руки мои требовались в хозяйстве. Отец сочувствовал, но все же был неумолим. Должно быть, нелегко было прокормить и одеть нашу многочисленную ораву.

Документ об успешном окончании федотовской начальной школы

Похвальный лист Сергея Симонова

Сергей Гаврилович вспоминает, как уже тогда, еще ребенком, проявлял он интерес к разным ремеслам. Конечно же домашние дела почти не оставляли свободного времени. Но коль перепадали такие минуты, он с увлечением что-нибудь пилил, строгал. Приходилось мастерить украдкой от отца, боявшегося, что он поломает инструмент.

Тут, в родном доме, Сергей Гаврилович то и дело наталкивался на следы своих первых в жизни поделок. В груде старого хлама в углу двора он чудом усмотрел обрубок валика со следами деревянных лопаточек. Оказалось, что это остатки маслобойки, которую он изготовил из дерева, когда ему еще не было и десяти лет. Ее он мастерил в конюшне при свете керосиновой коптилки, когда его чуть свет посылали подкормить лошадь. Получилось отменно. Маслобойкой стала пользоваться не только мать, но и соседи, с трудом верившие, что такое мог придумать и смастерить малолетний Сергейка.

Мальца неумолимо стала тянуть к себе кузница, что приютилась на краю деревни. Привлеченный сюда однажды лязгом обрабатываемого на наковальне металла, он уже не мог равнодушно мимо нее проходить. Порой, забыв обо всем на свете, и в том числе о домашних обязанностях, он подолгу восхищенно наблюдал за таинством превращения бесформенных кусков железа в столь полезные в крестьянском хозяйстве предметы. Кузнец Сергей Антонович поначалу его вроде бы не примечал: и другие мальчишки забегали к нему из любопытства. Но Сергейка, в отличие от них, появлялся в воротах кузни чуть ли не каждый день и одолевал вопросами. А однажды несмело напросился помочь.

Антоныч смерил его любопытным взглядом, словно оценивая. Уж больно он был мал, хотя вроде бы крепок.

— Ну что ж, возьми вон тот молот, что полегче.

Сергейка вмиг схватил кувалдочку, поплевал на ладони, как это всегда делал Антоныч, и стал к наковальне. Кузнец выхватил щипцами из горна раскаленный прут. Один удар, второй, третий. Антоныч сначала ручником показывал, куда ударить, но потом только передвигал по наковальне прут, заметив, что парнишка и сам неплохо соображает что к чему.

— Молодец, толк из тебя получится, — похвалил Антоныч, когда шина для тележного колеса была выкована. — А теперь беги домой, скажи отцу, что вечерком загляну — есть к нему разговор.

Но предупредить отца Сергейка так и не успел. Гаврила Игнатьевич приехал поздно и, как всегда, уставший. Едва успел отстегнуть вожжи, развязать хомут, ослабить чересседельник, как пожаловал Антоныч. Велев Сергейке распрячь лошадь и задать ей корма, отец позвал кузнеца в дом. Выпроводив малышню, они долго шептались. Потом отец позвал Сергейку.

«Так вот ты где пропадаешь, — нарочито строго сказал отец. — Сам себе работу нашел? Ну что ж... К Антонычу в ученики пойдешь?»

— Такого вопроса мне можно было и не задавать, — вспоминает Сергей Гаврилович. — Ведь осуществлялась моя первая в жизни мечта. Конечно же я с радостью согласился.

Здесь, в кузнице, у Симонова и произошло первое близкое знакомство с металлом, с которым он уже больше никогда не расставался, с его неограниченными возможностями превращаться в умелых руках в самые разнообразные предметы. Вместе с Антонычем они ковали подковы, обтягивали шинами колеса, оковывали телеги, тарантасы, сани, делали и наваривали сошники и лемеха к плугам. В кузницу сельчане носили лудить самовары, запаивать прохудившиеся тазы и кастрюли, исправлять замки. Однако потребности жителей деревни в кузнечных работах были ограничены. Тогда Антоныч брался и за столярные и даже малярные работы. Они изготовляли телеги, сани, другие деревянные поделки — словом брались за любую работу, когда не было более подходящей.

Сергей Гаврилович с благодарностью вспоминает Сергея Антоновича, искренне стремившегося научить полюбившегося ему паренька всему, что умел сам. В те времена такое отношение ремесленников к своим ученикам было большой редкостью, ибо мастера всегда видели в них потенциальных конкурентов. Их обучали ровно настолько, чтобы освободить себя от тяжелой и грязной работы, не посвящали в тонкости ремесла, ревностно следили за тем, чтобы подмастерья не могли стать мастерами. Сергейка нравился кузнецу тем, что был не по годам серьезным, покладистым, трудолюбивым. С ним работалось легко.

Кузнец был из тех основательных мужиков, которые благодаря тому, что труд их в деревне нужен всем, находятся на каком-то особом, привилегированном положении. Этим он не злоупотреблял — брал с односельчан «по-божески», чем и заслужил доброе к себе отношение.