Самородок - [24]

А вот слова Дегтярева: «Михаил Васильевич принял нас очень тепло, долго и подробно расспрашивал о работе, о планах на будущее, о наших замыслах. Я хотел высказать товарищу Фрунзе свои мечты о русском пулемете, но он, словно прочитав мои мысли, сам заговорил об этом. Михаил Васильевич сказал, что Красной Армии крайне нужен легкий, прочный и надежный пулемет и что создать такой пулемет должны мы, советские изобретатели. И если потребуется, то государство окажет нам любую помощь».

Встреча М. В. Фрунзе с оружейниками сыграла большую роль в создании советского автоматического стрелкового оружия. Артиллерийское управление, исправляя свою прежнюю линию, предложило правлению только что созданного ружейно-пулеметного треста сосредоточить внимание на скорейшем оснащении Красной Армии ручным пулеметом.

Стечением обстоятельств сложилось так, что в тот момент, когда ковровцам нужно было незамедлительно решить вопрос о налаживании производства ручного пулемета, проект Симонова затерялся в одном из подотделов артиллерийского управления. О нем даже не вспомнили. Все силы были брошены на доработку проекта Дегтярева, на изготовление первых образцов и их отладку.

Владимир Григорьевич Федоров с увлечением помогал Дегтяреву в расчетах, обогащал изобретателя теоретическими соображениями. Для начинающих конструкторов период доводки пулемета Дегтярева явился хорошей школой. Все знали о срочном задании наркомата и в меру сил и способностей помогали его осуществлению. Вдохновенно трудились над чертежами и разработкой отдельных деталей заводские конструкторы Гавриил Марков, Павел Иванов, Иван Долгушев, Евгений Александрович. Старательно изготовляли детали слесари-отладчики Алексей Кузнецов, Иван Безруков, Александр Голышев и многие другие. С полной отдачей сил помогал своему наставнику и Сергей Гаврилович Симонов, назначенный в то время мастером сборочного цеха. Вместе с другими наиболее опытными производственниками он внес свой вклад в подбор металла, повышение «живучести» ряда деталей.

Энтузиазм, охвативший весь коллектив, легко понять — речь шла и о судьбе самого предприятия. Незадолго до этого завод был переведен на хозяйственный расчет: деньги отпускались лишь за выполненные работы. Новый способ финансирования вследствие резкого снижения заказов на автоматы Федорова, отсутствия заделов и запасов сырья поставил предприятие под угрозу сворачивания производства. Не спасало дело и то, что часть цехов была переведена на изготовление предметов широкого потребления: плотницких ватерпасов, деталей для текстильных машин, струбцин, тисков, режущего, мерительного и прочего инструмента. Все надежды коллектива связывались с быстрым налаживанием выпуска ручных пулеметов Дегтярева. Только это могло спасти предприятие, помочь ему сохранить кадры квалифицированных рабочих.

Противоречивые чувства испытывал в это время Сергей Гаврилович. Конечно же было обидно, что чертежи пулемета его конструкции пылятся где-то в шкафах артиллерийского управления. Напомнить об этом начальству? Природная скромность не позволяла. К тому же он отдавал себе ясный отчет, что если его пулемет даже лучше дегтяревского, то на его изготовление и отладку потребуется слишком много времени. А тут — срочное правительственное задание. Да еще решалась судьба завода, ставшего ему родным. Нет, он не будет ставить свои интересы выше общественных, приложит все старания, чтобы пулемет Дегтярева как можно быстрей был запущен в производство. Этого требовали интересы армии, интересы коллектива. И Симонов помогал Дегтяреву с полной отдачей, пока не были изготовлены первые образцы, пока они не поступили на полигонные испытания.

А как же с его первенцем — ручным пулеметом, родившимся в столь тяжких муках? Нет, Сергей Гаврилович не мог от него отступиться. Тем более, что некоторые узлы в нем решены более удачно, чем в конструкции Дегтярева. Надо еще поднапрячься, отшлифовать элементы конструкции, в безотказности работы которых еще есть сомнение. И тогда...

Каким бы уставшим Симонов ни приходил домой на Литейную улицу, он находил силы по нескольку часов проводить в своей домашней мастерской. Работа продолжалась.

Краткосрочные поездки в Москву, чтобы добиться разрешения на изготовление опытного образца, ни к чему не приводили. За день он не успевал повидаться со всеми людьми, от которых зависело дело, а оставаться дольше в столице не мог.

Сергей Гаврилович тяжело переживал. Порой приходил в отчаяние от сознания своей беспомощности. Ведь столько затрачено сил. Неужели все это напрасно? Оставалось одно — покинуть на время пулеметный, перебраться поближе к Москве. А тут еще получил письмо из Подольска, от прежнего сослуживца. Друг писал о том о сем и обмолвился, что на подольском заводе «Госшвеймашина» требуются металлисты самой высокой квалификации.

Симонов прикинул: от Подольска до Москвы — рукой подать, будет возможность почаще наведываться в артиллерийское управление. Почему бы и не поехать? Смотришь — и дело сдвинется с мертвой точки.

И он решился. Не стал никому ничего объяснять — взял расчет да уехал. Семью оставил в Коврове, словно знал — скоро вернется.