Самородок - [25]

Устроиться на завод швейных машин не составляло большого труда. Предприятие, оснащенное самым совершенным по тому времени немецким оборудованием фирмы «Зингер», испытывало острую нужду в специалистах первой руки. Тут, как и на других предприятиях, репутация Ковровского пулеметного завода была высока, и Симонова без промедления назначили помощником мастера в станочный цех. Даже без обычных в таких случаях испытаний. Угол для ночлега помог найти товарищ.

В который уже раз Сергей Гаврилович с головой окунулся в совершенно новое для него производство. Он конечно же знал, что работает тут только до поры до времени: оружейному делу он не изменит, прикипел душой к нему. Тем не менее, привыкнув за многие годы выполнять любую порученную работу увлеченно, он и тут с первых же дней старался как можно быстрей понять устройство на первый взгляд мудреных иностранных машин.

Какие бы зигзаги ему ни готовила судьба, он был верен взятой еще в юности линии: не упускать ни одной возможности в совершенствовании своих технических знаний, внимательно изучать опыт самых разнообразных производств, приобретать навыки.

Тут в самом деле было чему поучиться. Завод представлял собой образец налаженного массового производства стандартных изделий. Изучая агрегатные автоматические станки для производства крупных деталей, Симонов не раз думал о том, что их вполне, чуть изменив, можно бы приспособить под изготовление ряда деталей больших серий оружия. Сколько бы это сэкономило ручного труда! А револьверные автоматические станки! Каждый из них, перестроенный под нарезку винтов и гаек, мог заменить целую смену токарей на пулеметном.

В освоении специфики нового для него дела быстро летели дни. Вскоре Симонов не только полностью освоился, но и стал примечать возможности дальнейшего совершенствования производства. Его предложения тут же осуществлялись и давали заметный эффект. Мастер и начальник цеха почувствовали в новом работнике незаурядные творческие способности и нередко в сложных ситуациях обращались к нему за советом. Незаметно он стал необходимым и весьма ценным членом коллектива. Причем таким, которого не приходилось, как других, уговаривать, если вдруг появлялась необходимость работать сверхурочно. Наоборот, он сам напрашивался, когда кого-либо нужно было подменить. Заработанные таким образом отгулы Симонов использовал для поездок в Москву в артиллерийское управление.

И вот однажды, придя вечером на квартиру, где снимал угол, он увидел на своей койке положенное хозяйкой письмо с гербовыми сургучными печатями наркомата по военным и морским делам. С понятным волнением вскрыл конверт. В нем — официальное разрешение отдела военных изобретений на изготовление образца ручного пулемета его системы. И копия письма руководству Ковровского пулеметного завода с предписанием об оказании «конструктору Симонову» всяческого содействия.

Наконец-то! Сбылось то, к чему стремился столько лет. Его пулемету быть! Впервые в официальной бумаге он именовался не слесарем-отладчиком, не мастером цеха, а конструктором.

Радости не было границ, и она буквально из него выплескивалась. Сбегав в магазин, Сергей Гаврилович накупил всякой снеди и устроил «царский» ужин квартирантам и хозяйке. Стихийно возникшее торжество затянулось за полночь. Скупые обычно на проявление эмоций мастеровые от души поздравляли своего собрата, выбивающегося, как они говорили, в люди. Для Симонова же это был праздник официального признания его как творческой единицы и одновременно... прощания с Подольском. Не знал он тогда, что ему еще предстояло вернуться в этот город.

На следующее утро, выполнив необходимые формальности в отделе кадров, забежал проститься с товарищами в цех. Успевшие полюбить Симонова станочники душевно поздравляли его, горячо жали руку. Им жалко было расставаться с человеком, который столь часто и охотно приходил им на помощь, когда была в ней нужда. Уход Симонова был неожиданным для руководства цеха. И начальник, и мастер чувствовали себя словно обкраденными: уходил наиболее квалифицированный специалист, с которым у них были связаны планы на будущее. Сергей Гаврилович и сам с сожалением покидал коллектив, к которому успел привыкнуть. Но ничего не сделаешь — нужно!

На пулеметный пришел, словно бы после отпуска. Здесь мало что изменилось. До винтика знакомое оборудование, те же люди, увлеченно занятые, как и прежде, доводкой пулемета Дегтярева. Друзья сердечно поздравляли Симонова, рады были его возвращению. И он с головой окунулся в общие заботы, словно позабыл, что вернулся на завод в несколько ином качестве.

Достоинства ручного пулемета Дегтярева перед существовавшими тогда зарубежными образцами были очевидны. Он был легче, состоял из значительно меньшего числа деталей. И все же окончательная его судьба долго не решалась. Пулемет подвергался нескольким заводским испытаниям, но всякий раз возвращался на доработку из-за поломок отдельных частей. В. конце сентября 1926 года, незадолго до возвращения Симонова на завод, первым полигонным испытаниям подверглись сразу два образца. Из них было сделано около пяти тысяч выстрелов. Однако из-за поломок выбрасывателей и ударников и недостаточно продуманной защиты механизма от попадания пыли испытания были прерваны, образцы возвращены на доработку.