Самопризнание - [27]

Стаменов чувствовал, что зал притих, что его слушают со все большим доверием. Только лицо судьи оставалось пока еще замкнутым и неприступным.

— А вам не приходило в голову, что своим ложным самопризнанием вы подводите следствие? И даете возможность скрыться истинному преступнику?

— Отчаявшийся человек не думает ни о возмездии, ни о справедливости. Отчаявшийся человек видит только свое горе.

Не столько сами слова, сколько интонация, с которой Радев произнес их, была исполнена глубокой искренности. Впервые председатель внимательно посмотрел на подсудимого. Казалось, он только сейчас разглядел его и теперь пытался изучить.

— А вам не кажется странным, что данные вами объяснения звучат очень убедительно? Только тот, кто непосредственно находился на месте преступления во время совершения убийства, мог дать такие точные сведения и объяснения.

— Я и находился, товарищ судья.

— Во время убийства?

— Нет, во время осмотра места преступления. Я слышал все, о чем говорили товарищи из милиции… И потом лишь повторил им то, что слышал от них самих.

Стаменов облегченно вздохнул. Очевидно, Радев благополучно преодолел самую коварную часть трясины. Дальше, наверное, все будет гораздо проще. Председатель снова вернулся к обстоятельствам дела, указанным в обвинительном акте. Неизвестно почему, но он не обратил особого внимания на вопрос о переносе трупа. Его больше заинтересовал кухонный нож, которым было совершено убийство, — он явно счел его самым веским из всех вещественных доказательств. Естественно, Радев не смог толково ответить ни на один из вопросов, связанных с орудием преступления. Но в то же время ни один из его ответов нельзя было ни опровергнуть, ни отбросить. Радев отвечал приблизительно то же, что говорил Стаменову в тюрьме.

Начался допрос свидетелей. Коллеги Радева дали свои показания с той же точностью и добросовестностью, с какой сделали это при встрече с адвокатом. Но, конечно, Стаменов не упустил случая задать им и дополнительные вопросы. У секретарши, которая работала вместе с Радевым, он спросил:

— Товарищ Костова, опишите нам характер Радева. Как он относился к своим коллегам? К посетителям?

— Товарищ Радев — исключительно воспитанный человек! — охотно ответила женщина.

— Ну, а что он за человек по складу характера? Угрюмый, нелюдимый? Или наоборот — веселый, беззаботный, разговорчивый?

— Это не вопросы, а ответы! — запротестовал прокурор.

— Задавайте вопросы, не пытаясь оказывать давления! — строго предупредил судья.

— Я проясняю их суть, товарищ судья! — спокойно ответил Стаменов. — Прошу вас, товарищ Костова, ответить на мой вопрос.

— Как вам сказать. В сущности, ни то, ни другое. Радев — человек исключительно спокойный и рассудительный. С устоявшимся характером. Мы все считали его добряком, несмотря на его известную замкнутость и некоторое своенравие…

— Вы когда-нибудь видели его взвинченным, вышедшим из себя? Может быть, он устраивал порой скандалы?

— Нет, что вы! Он — очень терпеливый человек. Он делал замечания только уборщице, да и то редко и очень вежливо.

— Благодарю вас, товарищ Костова. У меня больше нет к вам вопросов.

Начальнице Радева он тоже задал несколько дополнительных вопросов:

— Товарищ Борова, кто фактически написал доклад?

— Товарищ Радев.

— Прямо на машинке?

— Конечно! Как всегда.

— Вы, конечно, после этого сразу его прочитали? Может быть, вы обнаружили опечатки, пропуски?

— Нет, ни одной ошибки. Он всегда пишет медленно, но никогда не делает ошибок.

— И на этот раз не сделал?

— И на этот раз!

— Может, он показался вам взволнованным, рассеянным, невнимательным?

Борова задумалась.

— Нет, такого впечатления у меня не было. Мне кажется, он вел себя, как обычно.

— Спасибо, товарищ Борова.

При этих словах Невян Ралчев, который все время внимательно слушал, стал извиняться перед своими соседями на последнем ряду и, сопровождаемый недовольными взглядами, принялся протискиваться к выходу. Через десять минут он был у себя на работе. На его счастье инспектор Димов находился в своем кабинете. Он внимательно изучал какие-то фотографии. Ралчев вошел, опустился в ближайшее кресло и потер ладонью свой гладко выбритый подбородок.

— У меня неприятная новость! — сказал он наконец.

— Только одна? — с улыбкой осведомился Димов.

— Одна, но зато какая. Радев полностью отказался от своего самопризнания.

Димов отложил фотографии и озадаченно взглянул на своего помощника. Ралчев на мгновение почувствовал себя удовлетворенным — его начальник редко позволял себе такую непосредственность.

— Вот как? — вымолвил он. — А нас он в чем-нибудь обвиняет?

— Слава богу, нет…

— Чем же объясняет свой отказ?

Ралчев подробно изложил обстоятельства дела. Димов выслушал его молча, не прерывая. Потом немного подумал и добавил:

— Не понимаю, на чем его адвокат построит свою защиту. Эти доказательства так убедительны.

— Убедительны, да…

— Что — да?

— В том-то и дело, что адвокат довольно ловко готовит ему алиби!

— На каком основании? — нахмурился Димов.

— На основании упущений Якимова. Тот даже не удосужился проверить, что делал Радев после полудня в день убийства. И выходит, что…