Самое жуткое приключение - [6]

Конечно, это бесполезная трата времени – я давно понял, что стоит мне коснуться подушки, как волосы сбиваются в ком.

Но привычка – вторая натура.

Я перевел взгляд на свои волосы – темно-русые, мягкие и волнистые.

Совсем не похожи на отвратительную колючую шерсть на руке.

Меня затошнило. Содержимое желудка подкатило к горлу.

С трудом подавив тошноту, я открыл дверцу аптечки и принялся торопливо перебирать тюбики и пузырьки.

Я искал на этикетках надпись «Средство для удаления волос».

Такое наверняка существует.

Но в нашей аптечке ничего подобного не нашлось. Я прочел надписи на каждом флаконе, каждом пузырьке. Средства для удаления волос нигде не оказалось.

Я вновь уставился на густую шерсть. Неужели волоски немного выросли? Или мне просто показалось?

Неожиданно меня осенило.

Я схватил папину бритву и нашел на полочке под зеркалом крем для бритья.

Волосы надо сбрить, решил я, и поскорее.

Я миллион раз видел, как бреется папа – ничего сложного. Я пустил в раковину горячую воду, смочил правую руку и натер ее куском мыла, взбив густую пену поверх шерсти.

Мои ладони стали такими скользкими, что тюбик с кремом чуть не выскользнул на пол. Мне удалось отвинтить крышку и выдавить немного белого крема на тыльную сторону ладони.

Я нанес крем на омерзительные черные волоски. Затем зажал в левой руке бритву и немного подержал ее под струей горячей воды, как это делал папа.

А потом начал бриться. Держать бритву левой рукой было неудобно.

Лезвие заскользило по густой шерсти, срезая колючие волоски.

Я наблюдал, как вода уносит их в сток раковины. Тщательно сбрив все волосы, я подставил руку под кран и смыл с нее остатки мыльной пены и крема.

Теплая вода смягчила кожу. Я досуха вытер руку и тщательно осмотрел ее.

Совершенно гладкая кожа. Гладкая и чистая.

Ни единого волоска.

Воспрянув духом, я положил папину бритву и крем на полочку и прокрался по коридору к себе в комнату.

Потирая тыльную сторону ладони и радуясь ее гладкости, я выключил свет и забрался в постель.

Голова тяжело упала на подушку. Я зевнул – меня вдруг начало стремительно клонить в сон.

И все-таки отчего у меня на руке выросли волосы? Этот вопрос мучал меня с тех пор, как я обнаружил темную поросль.

Неужели во всем виноват старый флакон средства для загара?

Интересно, выросли ли волосы у кого-нибудь из моих друзей? Я хихикнул, представив себе Мэнни сплошь заросшим шерстью – он напоминал гориллу.

Но на самом деле мне было вовсе не до смеха. Страх не проходил.

Я провел пальцем по правой руке. Она по-прежнему была гладкой. Шерсть исчезла.

Снова зевнув, я начал засыпать.

Но не смог: мешал странный зуд по всему телу.

Неужели это пробиваются черные волоски?

8

– Ты выспался? – спросила мама на следующее утро, когда я вошел в кухню, сонно щурясь. – Что-то ты слишком бледный.

Папа отложил газету и внимательно оглядел меня. Перед ним на столе дымился кофе в белой кружке.

– Да нет, с ним все в порядке, – заключил папа и снова взялся за газету.

– Не волнуйся, я выспался, – заверил я маму, садясь за стол и косясь на правую ладонь.

Никакой шерсти. Кожа абсолютно гладкая.

Сегодня я вскочил с постели в тот же миг, как из-за двери послышался мамин голос. Включив свет, я бросился к зеркалу в дверце шкафа.

Нигде ни следа черных волос.

От радости мне хотелось запеть, обнять с папой или заплясать на кухонном столе.

Но я постеснялся.

Я с удовольствием позавтракал кукурузными хлопьями с сахарной глазурью и апельсиновым соком.

Мама сидела напротив, очищая сваренное вкрутую яйцо. Она варит себе яйца каждое утро, но ест только яичный белок, а желток выбрасывает – говорит, что в нем слишком много холестерина.

«Мама и папа, я должен сказать вам что-то важное. Вчера я сделал глупость. В мусорном баке я нашел флакон, на этикетке было написано: «Мгновенный загар». Мы с друзьями натерлись этим средством – ну, чтобы загореть. А потом обнаружили, что срок годности уже истек. И вот… Словом, вчера вечером я вдруг заметил, что на правой руке у меня растет шерсть».

Так мне хотелось сказать родителям.

Мне не терпелось поведать им всю правду. Я даже открыл рот, но промолчал.

Мне было стыдно и боязно.

Родители наверняка рассердятся и скажут, что я поступил глупо. И потащат меня к доктору Меркину, чтобы я рассказал ему, в чем дело. И он тоже назовет меня болваном.

Поэтому я решил держать язык за зубами.

– Что-то ты сегодня все молчишь, – заметила мама, отправляя в рот ложку яичного белка.

– Просто мне нечего сказать, – отозвался я.

По пути в школу я зашел за Лили. Она вышла из дома в теплой куртке с высоко поднятым воротником и красно-синей шерстяной шапочке, надвинутой на лоб.

– Ты что, мерзнешь? – удивился я.

– Мама сказала, что сегодня обещали похолодание, – объяснила Лили. – И велела мне одеться потеплее.

Солнце еще висело над самыми крышами домов, напоминая красный мяч на фоне серого неба. Резкий ветер дул в лицо, заставляя нас щуриться и отворачиваться. Снег покрылся коркой льда, который громко хрустел под ногами.

Я глубоко вздохнул, решив задать Лили чрезвычайно важный вопрос.

– Лили… – смущенно начал я. – Скажи, вчера у тебя не появилась на руках шерсть?