Самое ужасное путешествие - [14]

Вопреки мнению большинства авторитетных специалистов, Нансен был убеждён, что судно таких очертаний выдержит напор льдов — они лишь выдавят его наверх, не причинив вреда. Даже сейчас, спустя 28 лет, словно увлекательный роман читаешь историю удивительного плавания «Фрама» с экипажем из тринадцати человек на борту. В сентябре 1893 года у северного побережья Сибири (на 79° с. ш.) корабль вмёрз в лёд, он сотрясался и вибрировал среди грохота наступающих льдов, но в конце концов — точно по замыслу создателей — они выжали его на поверхность. 2 февраля 1894 года «Фрам» пересёк 80-ю параллель. Но уже в первую зиму Нансеном овладело беспокойство: дрейф происходил очень медленно, иногда и вовсе в обратном направлении, только на вторую осень путешественники достигли 82° с. ш. Тогда Нансен решил весной попытаться продвинуться дальше в северном направлении на санях. Он не сомневался, как он мне говорил, что корабль своё дело сделает при любых обстоятельствах.

Но нельзя ли сделать ещё больше?

Это было одно из самых смелых решений, принимавшихся когда-либо полярными исследователями. Оно предполагало, что путешественники покидают судно, на которое уже не смогут вернуться, что обратный путь на сушу им придётся проделать по дрейфующему льду, ближайшая же известная земля находится в 500 милях южнее той точки, откуда они стартовали на север, и передвигаться им надо будет и по морю, и по льду.

Нет сомнений в том, что покинуть «Фрам» было опаснее, чем оставаться на нём. Нелепо и абсурдно утверждать, как это сделал Грили после почти чудесного возвращения Нансена, что он бросил своих людей на затёртом льдами судне и заслуживает поэтому порицания[19]. Командование судном было доверено Свердрупу. Нансен взял себе в спутники только Юхансена, которому будет суждено совершить ещё одно плавание на «Фраме», но уже с Амундсеном и на юг.

Полярных путешественников так занимают все перипетии и трудности санного похода Нансена, что они порой забывают о его снаряжении, которое для нас, исследователей южно-полярных областей, имело первостепенный интерес. В современном понимании полярные путешествия начинаются с Нансена. Именно он впервые использовал лёгкие сани, поставленные на норвежские полозья, вместо тяжёлых английских саней типа эскимосских. Примуса, провиант, палатки, одежда и тысяча других мелочей, без которых ни одно путешествие не имеет в наше время шансов на успех, — всё это совсем недавно было введено в полярный быт Нансеном, хотя он, конечно, опирался на многовековой опыт путешественников. Сам Нансен писал об английских полярниках:

«Как хорошо было продумано и выполнено с помощью скромных средств их снаряжение! Воистину, нет ничего нового под солнцем. Как я убедился, они предвосхитили почти всё то, чем я гордился и что считал своим нововведением. Мак-Клинток пользовался таким же снаряжением сорок лет назад. Они не виноваты в том, что родились в стране, не знающей лыж»[20].

Тем больше заслуги людей, которые, располагая несовершенным снаряжением прошлых лет, отваживались на такие дальние путешествия. Для нас же важнее всего, что, если Скотт является родоначальником санных походов в Антарктике, Нансен — родоначальник современных санных походов вообще^{16}.

Четырнадцатого марта, через несколько дней после возвращения солнца, когда «Фрам» находился на 84°4′ с. ш., Нансен и Юхансен вышли в путь на трёх санях (на двух из них лежали каяки) с 28 собаками. 8 апреля они достигли самой северной точки — 86°13′6″ — так сообщает в своей книге Нансен.

Мне же он говорил, что профессор Гильмюйден, которому он передал свои астрономические выкладки и дневник, посчитал, что из-за рефракции видимый горизонт был приподнят и в таком случае должны быть соответственно уменьшены результаты наблюдений. Поэтому Нансен приводит в книге уже скорректированную в сторону уменьшения широту, хотя, по его словам, обсервация производилась при совершенно чистом горизонте, а следовательно, на самом деле путники находились на более высокой широте. Он использовал секстан и искусственный горизонт.

Отсюда они повернули назад, но им пришлось обходить торосы и открытые полыньи, и они не вышли к предполагаемой земле на 83° с. ш., которая в действительности не существует.

В конце июня им пришлось преодолевать полыньи на каяках, сильно пострадавших в трудном пути и требовавших бесконечных починок. Пережидая плохую погоду, они долго стояли лагерем, и Нансен всё время наблюдал какое-то белое пятно, как он думал, — облако. Наконец 24 июля показалась земля — она-то и была этим белым пятном. Через две недели они добрались до неё — это оказалась цепочка островов. Не зная, что это за архипелаг, — их корабельный хронометр остановился — путешественники миновали его и продолжали двигаться на юго-запад, пока не наступила зима. Они построили себе хижину из камней, мха и снега, покрыли её шкурами моржей, освежёванных прямо в воде, так как вытащить тушу на берег не под силу двоим мужчинам. Когда я встретился с Нансеном, он уже забыл о всех этих злоключениях и не верил, что пережил их, пока я не показал ему им же написанную книгу. Зиму они пролежали под крышей дома, в старой одежде, настолько пропитавшейся ворванью, что она соскребалась ножом с рубашек.