Самое страшное слово - [3]

И ведь как в воду глядел! Мелкий взлетел наверх воробьем, а девчонка, добравшись до середины подъема, оступилась и поехала на пузе вниз.

Тим успел схватить ее за руки. Втянул в пещеру. Рыжая дышала часто-часто, лицо и руки — в кровь. Что тут говорить? Если не дура — сама всё понимает. Прикрикнул на слетевшего обратно Воробья:

— Чего топчешься, дуй к дороге, попутку лови!

— Здесь почти и не ездят, — прошептал пацан.

— Тем более! Мы с тобой ее не вытащим, взрослый нужен.

Сказал — и осекся. Взрослый… «Вечно эту детвору заносит…»

— Петра, — дождался ее взгляда и спросил: — Как думаешь, если я тебя держать буду, вылезем?

Они выбрались. Выросший рядом с горами Тим уверен был — чудом. Петра, давно привыкшая к этой тропинке, сказала: «Просто ты меня держал, и я не боялась». Дома обоих ждал нагоняй. А, как известно, совместно полученный нагоняй — не худший путь к долгой дружбе.

3

Петра не успела попрощаться. Тиму осталась только записка в дверях ее дома: «Прощай, не забуду. Ты самый классный!»

— Ты тоже, — сказал он пустоте за дверью. — Вредина рыжая, как же я без тебя…

Узнавать, что стряслось, не имело смысла. Все знают: оценивается не поступок, а последствия. Можно банально пройти мимо голодного котенка — и угодить в настоящий ад. А можно человека предать — и ничего, сменить один ничем не примечательный мир на другой ничем не примечательный.

Куда попала семья Петры, он мог только гадать.

«Необратимый поступок». Самое страшное слово во всех мирах.

Бредя домой, Тим думал: мама ошибается. Есть слово страшнее.

* * *

Тимкино совершеннолетие, хоть и ждала его Лера с трепетом уже лет десять, настало внезапно — да так оно чаще всего и случается с детьми.

— Я не знаю, как, — сказал он. — Ума просто не приложу. Но Петру хочу найти.

Да, подумала Лера. Вот оно. Никто не знает, сколько всего миров и сколько людей в них, и ясно, что найти среди них одного — так же невероятно, как прожить всю жизнь на одном месте. Но, видно, никогда не переведутся желающие попробовать…

И самое странное, что обычно им везет.

По крайней мере, тем из них, кто и впрямь хочет этого всей душой.

— Когда найдешь, — сказал Николай, — попробуйте вернуться. У некоторых получается.

Рано или поздно, добавила про себя Лера. Чаще — поздно. Но ведь можно хотя бы надеяться?

— Одного не понимаю, — сказал Тим, — чего бы такого сотворить, чтоб необратимо и не страшно.

Николай обнял Леру. У них хороший сын. Пусть парню повезет. Сказал:

— Это просто. Закрыть за собой дверь с мыслью, что ты уже взрослый. Удачи, Тим.

— Спасибо, — ответил Тимка. — Спасибо, па. Я… мы вернемся. Обещаю.

Короткое прощание: долгие проводы, говорят, не к добру. Нервно скрипнувшая дверь. И через несколько долгих минут — вспышка ослепительно белого света за окном.

— Пойдешь со мной? — спросил Николай. — Или останешься? Здесь такой хороший мир.

Полицейский возник на пороге бесшумно. Поздоровался. Поздравил. Сказал:

— Хорошего парня воспитали. И отпустить не побоялись. Уважаю. Но…

— Да, — кивнул Николай. — Понимаю.

— Мэм, вы?..

— Конечно, — ответила Лера. — Мы ведь семья. Только…

Говорят, любимые находят друг друга чаще, чем родители и дети.

— Это жизнь, — пожал плечами полицейский. — Обыкновенная жизнь.

© Copyright Гореликова Алла, 23/12/2005-17/02/2009.