Самодержавие и конституция - [10]

Всего было четыре избирательных кампании – в четыре Думы. С каждыми новыми выборами правительство было все более настойчивым в своем желании провести необходимых депутатов. Такого рода деятельность требовала навыков, знаний и даже талантов. Одним из незаменимых специалистов по выборам среди российских чиновников был С. Е. Крыжановский. По этой причине в сентябре 1911 года новый премьер-министр В. Н. Коковцов просил назначить Крыжановского на должность государственного секретаря, несмотря на антипатию к нему государя: «По уполномочию покойного статс-секретаря Столыпина на сенатора Крыжановского возложено все сложное дело подготовления выборов в Государственную думу, имеющих произойти в 1912 г. Ему же предоставлено распоряжение всеми сравнительно значительными негласными основными средствами. Передача этого щекотливого и сложного дела другому лицу, недостаточно подготовленному и не отличающемуся такой ловкостью, как сенатор Крыжановский, – может принести правительству крупное разочарование. Для устранения их было бы крайне желательно не отделять этого лица от активной правительственной деятельности, а с этой целью всего более желательно было бы назначить его на должность государственного секретаря».

У правительства был широкий арсенал средств влияния на исход выборов. Например, Сенат мог разъяснять нормы законодательства, устраняя таким образом неугодных кандидатов. В ходе выборов во Вторую Думу, благодаря сенатским разъяснениям, было исключено двойное представительство крестьян, часто голосовавших сразу по двум куриям – крестьянской и землевладельческой. Сенат уточнил понятие «квартира», наличие которой предусматривалось избирательным цензом. Боролись с разнообразными фиктивными цензами. Жертвой Сената стал и лидер партии кадетов П. Н. Милюков. Он баллотировался в Думу как приказчик книжного склада «Общественная польза», что явно не соответствовало действительности. Сенаторы проявили в этом вопросе принципиальность даже вопреки просьбам Крыжановского, который полагал, что в Думе Милюков может оказаться менее вредным, чем вне ее.

Основная работа по «правильной» организации выборов падала на местные власти. В июле 1912 года, в преддверии избирательной кампании в Четвертую Думу, полтавский вице-губернатор Я. Г. Гололобов писал одному из лидеров правых А. С. Вязигину: «Главное, на чем теперь сосредотачивается внимание – выборы в Государственную думу. Здесь на этот счет твердо: ни один левый не пройдет, также не будет и „октябрей“ гучковского типа»[4]. В январе 1913 года костромской губернатор П. П. Шиловский жаловался князю В. П. Мещерскому на свои несчастья. Виной всему был товарищ министра внутренних дел А. Н. Харузин. Он требовал, чтобы губернатор гарантировал избрание в Думу правых. Шиловский полагал, что для этого не было предпосылок. Харузина это не смущало: он предлагал создать их. Видимо, Шиловский был прав: несмотря на все усилия правительства депутатами стали кадеты, социал-демократы и трудовики. Но губернатор был наказан: переведен в Олонецкую губернию.

Черниговский губернатор Н. А. Маклаков (впоследствии министр внутренних дел) был одним из самых активных на этом поприще. Несколько подчиненных ему чиновников только и занимались избирательной кампанией. И сам губернатор работы не боялся: лично объездил всех городских голов и уездных предводителей дворянства. Помощник Маклакова Скаржинский редактировал списки избирателей. При желании он мог исключить ту или иную фамилию, воспользовавшись любым предлогом: например, переменой адреса или задолженностью по уплате квартирного налога. В ряде случаев избирателям приходилось доказывать свое право участвовать в выборах; это делали, конечно, не все. Списки избирателей были опубликованы с недельным опозданием, что затрудняло их обжалование.

Немалой изобретательностью в деле проведения выборов в Четвертую Думу отметился нижегородский губернатор А. Н. Хвостов. Он был весьма решительным и не собирался реагировать на «выкрики» печати. Хвостов назначил выборы на 8 часов утра. Вечером предыдущего дня он приказал развести мосты через Оку и занять все имевшиеся лодки до 10 утра. Таким образом, заречная – рабочая – часть Нижнего Новгорода была изолирована. «Напрасно они (рабочие. –К. С.) метались по берегу и звали лодочников. В 10 часов по одиночке стали появляться лодки, начали наводить мост. Выборщики бросились в город, но оказалось поздно. Выборы уже были закончены…»

Как и прежде, следить за избирательной кампанией должны были полицейские. Они присутствовали на предвыборных собраниях, старались пресекать противоправительственную агитацию, что для большинства из них было непросто: образовательный уровень полицейских был невысоким; часто они оказывались не в состоянии верно оценить выступление «неблагонадежного» оратора. «Что, он не опасно говорит?» – спрашивал пристав своего помощника. «А черт его знает, – шепотом отвечал помощник, – кажется, пока ничего». Один немолодой полицейский как-то попросил кадета А. А. Кизеветтера: «Уж вы, профессор, будьте так добры, если я вас буду останавливать, не подымайте меня на издевку». Действительно, порой случались комические ситуации. В. А. Маклаков, выступая на митинге, постоянно использовал местоимение «мы». «Кто это „мы“»? – перебил его пристав. «Я и мои единомышленники», – отвечал Маклаков. «Я запрещаю говорить „мы“, вы принадлежите к партии кадетов, а это партия преступная, о ней говорить нельзя», – постановил пристав. «Хорошо, вместо „мы“ я буду говорить „они“». Толпа дружно засмеялась, а пристав остался доволен.