Саммаэль - [21]
А ещё был страх. Был холодный, парализующий ужас. Перед тем, что…
Сначала была белая точка. На ночной стороне, — нет, над ночной стороной. И показалось ещё — мелькнул на одно мгновение тоненький синий росчерк…
А потом эта точка — вмиг — выплеснулась морем белого пламени; вспухла навстречу — в огненный шар, в огненное колесо, — от земли до небес, в шестьсот километров в диаметре, — и покатилось огненное колесо, покатилось по ночной стороне к терминатору[18], высекая белые искры. И там, где колесо касалось земли, где касалось оно поверхности, — тянулось, ползло по планете море оранжево-красной лавы…
Саммаэль очнулся на полу; лицо Милены, глаза с оранжевой радужкой -
Огненное колесо! Огненное колесо!
— и вертикальными зрачками, рот перекошен в крике. И не сразу, ой, далеко не сразу вернулся слух.
— Ты кричал… ты всё время кричал, — Милена всё ещё не могла прийти в чувство, раскачивалась на табуретке, дрожала, обхватив плечи руками. А вот Саммаэль, напротив, был настолько опустошён, что даже и не боялся.
— Что я кричал?
— Что-то вроде… «огненное колесо». «Огненное колесо… оно катится — а они горят»…
— «От земли до небес», — поправил колдун. — «Огненное колесо, от земли до небес. Оно катится — а они горят».
— Кто «они»?
— Да люди, люди… кто там ещё может быть.
— А «оно»?
— Огненное колесо? А… понимаешь, на планете залежи лития, — Милена перестала раскачиваться, непонимающе моргнула. — Это компонент термоядерного горючего, — опять непонимание. — В общем… это топливо для… летающих кораблей.
Милена напряжённо кивнула — теперь понимаю, мол.
— Дейтерид лития, — Саммаэль опять осёкся. — Горючее это самое, его очень трудно зажечь. Но, если уж загорелось — взрывается так, что песец. Вот и получилось…
— То есть, «огненное колесо» — это взрыв?!
— Да, взрыв. Просто очень сильный взрыв. Который сжёг… сожжёт всю планету. Вместе со всем населением. Ну… техногенная катастрофа, или диверсия…
— «Сожжёт»? Когда это будет?
— Завтра, — Саммаэль неопределённо махнул рукой. — По местному времени — где-то ближе к полуночи.
Саммаэль полез за сигаретами. Милена вырвала у него пачку, трясущимися руками прикурила сама. Чего она-то боится, подумал колдун с раздражением, чего ей-то бояться, это ж моё «огненное колесо», а не Милены, да ей-то какое дело…
А, ну да.
Вот полезет колдун под это «огненное колесо», вот сложит там зубы на полку, и кто ж будет расследовать для Милены «распад мировой ткани». Да никто. Вот этого она и боится.
— Это не твоё дело, — Милена судорожно затянулась, сплюнула горький дым. — Это не твоё дело. Катастрофа, диверсия, я не знаю. Люди построили, люди взорвали — это их дело. Это не связано с «волной», это не связано с распадом, мы там ничего не узнаем…
Милена закашлялась.
— Сотри эту диаграмму, не смотри на карту, забудь про «огненное колесо». Ложись спать. Завтра посмотрим другие сектора, а про этот — не думай…
«Они горят», вспомнил вдруг Саммаэль. «Оно катится — а они горят».
Заснуть-то заснул — шепнула что-то Милена на ушко — да вот спал фиговато. Ворочался с боку на бок, -
Белый рассвет, белый рассвет, светлеет небо на западе! Белый рассвет, белый рассвет, тянет красным дымком с террикона! Белый рассвет, отражается небо в зеркале соляной долины. Корчатся стебли сухой травы, вспыхивают невидимым пламенем. Клубы дыма от щитовых домов. Белый рассвет, белый рассвет…
— то заворачивался в одеяло с головой, то комкал и подгребал под себя, -
Пляшет земля, пляшет земля в припадке! Пляшет земля, ставит дыбом бетонные плиты. Тектоническая волна обгоняет атмосферную; бросает многоэтажки фактории вверх — и они падают вниз, вздымая облако пыли. Пляшет земля, пляшет земля…
— то скидывал одеяло на пол. То скручивался в позу зародыша и прятал голову под подушкой, -
Рычаг на себя, рычаг на себя! Две секунды до столкновения! Рычаг на себя, рычаг на себя, — вентральный, — нет, тормозные! Бьет по ушам сирена курсового локатора, скачут цифры в индикаторе дальности, растёт, наваливается серая туша в рамке прицела. Рычаг на себя…
— то откидывался на спину. И только под утро забылся без сновидений.
А когда проснулся, гиперемия, кажется, только усилилась.
До полудня честно пытался забыть, пытался не думать об «огненном колесе», не думать о «белом рассвете», не думать о «пляшущей земле». Да ведь не получалось; что бы ни делал, куда бы ни шёл, — а крутилось в голове — «огненное колесо, огненное колесо, оно катится, а они горят».
Не выдержал, побежал в университет, к Милене. Та встретила на полпути.
— … Хочешь, я отправлю тебя на Аргос?
— Да туда же неделю идти кораблём. И не знаю сколько переходами…
— Порталом. Мгновенно. В любую точку планеты, куда укажешь.
— Лучше бы, конечно, на транспортный терминал…
— На корабль? Нет.
— Почему?
— Они дрожат. Я не могу к ним приближаться.
— «Дрожат»?!
— Дрожат.
— Хорошо. Тогда на поверхность планеты, поближе к комендатуре сектора. Тебе нужна…
— Картинка.
— Фотография?
— Да. Фотография.
— Хорошо. Идём, я поищу.
Здесь была ранняя ночь.
Пари?ло теплом от земли, нагретой за день жарким экваториальным солнцем. Цеплялась за ноги жесткая сухая трава. Трещали цикады.
