Сами по себе - [44]

— Классическое, — ответил Харин.

— А я современное, — сказала Кореянка Хо.

В начале ночи, в туалете клуба собралось не меньше семидесяти девушек. Кое-кто из них переодевался, некоторые красились или чистили зубы над рукомойниками, перед просторными, освещенными сверху зеркалами. Некоторые целовались, прислонясь к дверцам кабинок, другие нюхали кокаин, насыпав его на крышки фенов или, закрывшись на минутку вдвоем в кабинке, покупали экстази. Одна девушка плакала, сидя на кафельном поребрике, другая стояла около входной двери и, не отрываясь, смотрела на лампу дневного света. Женщина лет тридцати рядом с Мариной поливала себе голову флюоресцентной розовой краской из распылителя. Проститутка в черном обтягивающем платье с широким золотым ремнем, бесконечно, как заведенная, покупала презервативы, бросая, одну за другой, монеты в автомат.

— Он влюбился в тебя, — сказала Кореянка Хо. — Маринка, почему в тебя все влюбляются, а меня все только как этот рассматривают, — как его? На который подавленное либидо направлено?

— Потому что ты еще маленькая, — сказала Марина.

— Глупости, — недовольно сказала Кореянка Хо. — В меня все влюблялись, когда я еще в школе училась. А потом перестали.

Они пробрались к выходу из туалета.

— Женись на нем, — сказала Кореянка Хо, — и застрели его прямо в церкви. Священник скажет: целуйтесь. Он повернется к тебе. Ты откинешь паранджу эту белую с лица, вытащишь пистолет и — бах! Бах! Смотри, — он все пирожные слопал! Смотри, — добавила она, драматическим шепотом, — Темка!

Они остановились там, где начиналась стойка бара. В глубине отделанного в индустриальном стиле помещения, за маленьким металлическим столиком сидели на железных стульях Харин и телохранители. Еще два крашеные разноцветными эмалями стула, пустые, стояли около стола. За спиной Харина, кто на больших розовых полиэтиленовых мешках, набитых пенопластовой крошкой, кто прямо на ковровом полу, сидели разнообразные посетители со стаканами и бутылками в руках. По помещению деловито и неторопливо курсировали женщины-охранницы в темно-синей униформе военного покроя, с черными мушками микрофонов около рта. На столе, перед Хариным стояла тарелка, к краю которой сиротливо жались три оставшихся мини-эклера. Харин пил чай. Телохранители пили томатный сок.

За стойкой бара, на высоком табурете сидел Тема, пил джин-тоник и оживленно разговаривал с коротко стриженой девицей, сидевшей напротив него, спиной к Марине. Приглядевшись, Марина заметила, что платье у Теминой собеседницы порвано на спине по шву. Докатился, — подумала Марина, — уже путается со всякой рванью. Девица поманила бармена пальцем. Тот наклонился. Красивая рука, — отметила про себя Марина с нарастающим неудовольствием, — красивый жест. Бармен профессиональным движением подкинул бутылку рома, демонстрируя этикетку.

Тема отвернулся и уставился в один из тридцати телевизионных экранов установленных за стойкой вместо зеркал, глядя, как в голубом пластмассовом пейзаже растут зеркальные кактусы.

Марина и Кореянка Хо прошли мимо него и сели за свой столик. Харин аккуратно поставил чашечку на блюдце, с которого свисал ярлычок чайного пакетика, подумал, взял еще один эклер и отодвинул от себя тарелку.

— Я тут подумал, — сказал он Марине. — Иди ко мне секретаршей работать?

Он посмотрел на Марину и неожиданно покраснел.

— Ко мне, это куда? — спросила Марина, постукивая бултыхавшимися в виски, оплывшими по краям кубиками льда о толстые, запотевшие снаружи стенки стакана. — И секретаршей, — это как?

Она посмотрела на Харина и за его головой в зеркале увидела, как незнакомая девушка обнимает Тему. Она опять почувствовала в горле истерический спазм. Ей ужасно захотелось швырнуть стакан в Харина, опрокинуть столик, упасть на спину и, колотя ногами и руками по полу, завизжать что есть сил в потолок, так, чтобы на танцполе слышно стало. Она посмотрела вверх. Над ее головой сложно переплетались блестящие оцинкованные трубы. Силы небесные, подумала Марина, глядя на красивые трубы, сделайте так, чтобы он подошел и извинился.

В три глотка она выпила свою порцию.

— Обычно, — сказал Харин и взялся за свой стакан. Он заглянул внутрь, в прозрачные переливы, нехотя отпил глоток и поставил стакан обратно. — Акционерное общество. Экспорт-импорт. Четыреста долларов в месяц.

— Я пойду потанцую, — сказала Кореянка Хо.

— А то знаете, — сказала Марина, глядя на Харина, — моя подружка тоже секретаршей работает, так ее начальник, тоже, кстати, директор акционерного общества, просит, чтобы она после работы оставалась, заставляет ее в военную форму переодеваться, сам голый приковывает себя наручниками к батарее парового отопления, включает Вагнера на полную громкость — «Полет валькирий» — и требует, чтобы она его мухобойкой стегала.

— У нас тоже, — после паузы произнес Харин, — был один на зоне: тоже просил, чтобы его лопатой по спине били. Не мог иначе. — Он помолчал, отмахнулся. — Я не об этом. Я серьезно.

— Можно тебя на минутку? — спросил Тема у нее над головой. — Добрый вечер, — вскользь поздоровался он. Харин задумчиво посмотрел на него и не ответил.