Самба на острове невезения. Том 2. Разоблачение Шутника - [13]

— А откуда вы знаете? — Предполагалось, что мы с Анькой друг друга тоже не знаем. Но вслух я это не сказала.

Поспорив еще некоторое время, мы все же сошлись на моем предложении перепрятать топор. Ничего более здоровского, чем закопать его недалеко от того же самого места, в наши две светлые головы не пришло.

Вернулись мы усталые, голодные, с руками по локоть в земле и с двумя кокосами под мышками.

— Никто не прилетал? — спросил Саныч буднично.

— Издеваешься? — фыркнула Любовь. — Похоже на то, что мы тут обожрались обещанными яствами?

— Ну тогда на тебе кокос, — с превеликим удовольствием Саныч уронил ей на колени большой плод, и та еле успела подставить руки.

М-да, если даже добряк дедуля сделал что-то весьма походящее на попытку причинения физической боли, то, чувствую, еще день, и мы все поубиваем друг друга. Надо же, как меняется эмоциональный настрой людей в вынужденном сообществе. Когда еще теплится надежда на спасение на общем фоне потенциальной опасности, все сплачиваются, как крепкая, дружная семья. Но стоит инстинктам взять верх над верой — это будит агрессию.

До вечера этого дня мы все успели раз двадцать переругаться, оправдывая свежесочиненную мной теорию, пока наконец в шуме спора, склок и рождаемого ими крика мы не расслышали столь долгожданное гудение лопастей.

Ссоры как по свистку прекратились. Мы поднялись и молча уставились в чистую голубизну летнего неба с парящей в ней темной точкой.

Через четверть часа вертолет опустился и высыпал наружу людей: около восьми человек в странной спецодежде и парочку остальных, уже ставших привычными лиц. Операторы с ведущим, показав путь новеньким к месту происшествия, выгрузили с летательного аппарата несколько пластиковых ведер и контейнеров. Еще не зная их содержимого, наши желудки пронзили округу радостным бульканьем.

— Это не для эфира, — сказал мистер Фокс операторам, показывая на камеры, по привычке прихваченные теми с собой. Поняв намек, их тут же убрали подальше с глаз.

Накрыв богатый стол поверх лопухов и пальмовых листьев, Попугай, одетый сегодня не столь по-попугайски (обычная однотонная тенниска и бежевые брюки), стукнул себя по лбу:

— Да, совсем забыл! Да что же со мной творится, после этой смерти я совсем не свой, ха-ха!

Чавканье тут же прекратилось. Хоть мы только-только приступили к трапезе и, соответственно, продолжали быть голодными, но неожиданное напоминание об Анне, да еще и заявленное с очевидной долей оптимизма, вызвало неподдельный шок, переходящий в смутные и неприятные догадки о том, что же мог задумать прохвост Фокс.

— Прошу подвинуться, освободите место вокруг стола для еще одного члена племени!

С этими словами он с легкостью поднялся и бодрым галопом направился к открытому вертолету. Мы побежали следом.

— Кого он там еще притащил? — негодовала Люба.

— Как можно привозить нового участника почти в середине шоу? — вторил ей Вова.

Ну уж никак не в середине, это только седьмой день. Хотя в чем-то он прав, мне и впрямь казалось, что я здесь уже давно.

— Итак, прошу любить и жаловать!

Встав по-театральному слева от железных, выдвинутых из нутра «вертушки» ступенек с вытянутой ладонью вверх рукою, он тем самым дал разрешение на выход новому участнику шоу «Герой необитаемого острова».

Горя от смешанных, но бурных чувств, мы с нетерпением ожидали появления человека, пока на свет божий не явился… Маврикий!

— Это же… Это…

— Марик, — пискнула я вслед за всеми.

Гордый и неприступный, он стоял на платформе вертолета и окидывал нас неприязненным взглядом чванливого триумфатора.

— Да, да, вы с ним знакомы! — раздутый от своей способности удивлять, радовался шоумен.

— Но зачем вы его вернули? — крикнула обиженная Анька и, не замечая своих действий, начала ощупывать на себе купальник, точно проверяя его на наличие. — Мы же голосовали против него почти все! Он такое сделал… Такое… Мы ненавидим его!

— Нет, ошибочка! — поднял палец ведущий. — Вы голосовали против Анны, забыла, деточка?

— Потому что вы нас заставили!

— Это никому не известно, — стал он злиться. — Итог голосования — восемь голосов против Анны. Анна выбыла. Участников должно остаться девять. А вы пересчитайте себя!

Мы посчитали. Восемь. Что ж, он прав. У зрителей появились бы вопросы.

— Давайте придумаем так, будто он сам попросился уйти! — высказал предложение Виктор. Очень дельное, на мой взгляд. — Допустим, по состоянию здоровья!

— Это исключено. Правила есть правила. А они гласят, что каждые пять дней выбывает участник. Один участник! Маврикий, прошу вас, спускайтесь, не томите. — Марик послушался, важной птицей опустившись на землю. — Да, кстати, — улыбнувшись еще шире, добавил ведущий, — учитывая ваше особое к нему отношение, я дарую Маврикию на следующее голосование иммунитет. А если уж и за девять дней он не сможет втереться к вам в доверие, тогда делайте, что считаете нужным. Для того он и был придуман — Страшный Чан. Что ж, приступим к ужину. А то я ничего не ел, ха-ха!

Проходя мимо меня, бывший друг, а ныне заклятый враг Марик, словно в доказательство нового статуса, одарил меня жутковатым испепеляющим взором суженых глаз и шепнул: