Самая высокая лестница - [26]

Они были в разноцветных купальниках, у каждой за спиной «конский хвостик». Одна из девочек надела синий мотоциклетный шлем, который прыгал на фоне волн, как огромный поплавок. Девочек было четыре, но с ними увязался мальчишка. Девочки как бы не замечали его, но втайне радовались, что он был с ними, и если начинали прыгать, то каждая старалась прыгнуть выше остальных, чтобы привлечь его внимание.

— Виль! Виль! — кричали девочки гортанными, птичьими голосами. Этот клич был именем мальчика — его звали Виль.

Подхваченное ветром пёрышко чайки закувыркалось, покатилось перекати-полем по пляжу, и стайка кинулась вдогонку, замахала крыльями, закричала:

— Виль! Виль! Виль!

Они остановились, как бы спустились с неба, у лодочки с парусом. Лодочка была ненастоящая — фанерная, и парус был ненастоящий — из простыни, он и хлопал по ветру как простыня, повешенная для сушки. Лодочка никогда не плавала по заливу, она служила фоном для желающих сфотографироваться. Потом можно будет рассказать, что ты ходил на ней под парусом. Рядом вверх колёсами лежала тележка, на которой фотограф привозил и увозил свою ненастоящую лодочку. Фотограф был тучным. Остатки волос расположились на его голове рыжим венком, словно это были не волосы, а увядшие лавры, ненастоящие, как и лодочка.

Девочки прыгали около лодочки, перебрасывались словечками:

— Можно прокатиться? — озорно спросила высокая, в оранжевом купальнике.

— Давайте лучше сниматься, — предложила подружка в синем шлеме.

— Давайте! Давайте! Виль! Виль! Виль.

Они галдели, фантазировали, вели себя подчёркнуто шумно и дерзко, при этом ни на минуту не забывали, что с ними мальчик. Девочки бросали в его сторону быстрые взгляды, каждая как бы задавала ему тайный вопрос: как я тебе нравлюсь? При этом все знали, что нравится ему одна — Инга. И в своём неосознанном соперничестве подружки мечтали победить Ингу. Инга раздражала их, и это раздражение накапливалось, накалялось и, наконец, вылилось наружу. Черноволосая девочка в зелёном купальнике вдруг сказала:

— Как же мы будем сниматься, если у Инги одна нога короче

другой?

— Почему… короче? — с недоумением спросила Инга.

Вся стайка дружно загалдела:

— Короче, короче! Виль! Виль! Виль!

Инга посмотрела на свои ноги. Они были в песке до щиколоток — ровно на столько их замочил залив. Коленки в трещинках. На икрах почти невидимый золотистый пушок.

Заметив, что Инга рассматривает ноги, девочка в шлеме закричала:

— Ты стоишь не на ровном месте! Встань на ровное!

Тогда Инга вскинула голову, сощурила глаза и сказала:

— Сама ты хромая!

И побежала. Видимо, ей не терпелось доказать, что она не хромает. Вся стайка кинулась за ней. Завились на ветру «конские хвостики»: рыжие, чёрные, светлые.

— Нет, нет! — стараясь перекричать ветер, закричала высокая в оранжевом купальнике. — Она не хромая! Но у неё косит левый глаз!

— Да, да, у неё косит левый глаз! — на бегу подхватили

остальные.

— Она на фотографии получится косой!

— Мы не будем сниматься с ней!

Инга остановилась. Стайка окружила её полукольцом. Все стали бесцеремонно заглядывать ей в глаза. Инга отворачивалась. Тогда девочки забегали с другой стороны и снова заглядывали.

Виль стоял у воды и не принимал в этом участия. Но он был рядом, и его присутствие подзадоривало девочек, раздувало в них злой огонёк. Инга же испытывала гнетущую неловкость. Она была бы рада, если бы он ушёл.

Она закрыла глаза руками — девочки стали хватать её за руки и отрывать их от глаз. Инга отскакивала и снова закрывала глаза.

— Да у неё оба глаза косят! — кричала черноволосая, стараясь ухватить Ингу за руку.

— Как — оба? — спросила Инга.

— Оба, оба! Так тоже бывает! Смотрите, у неё оба глаза косят!

— Один смотрит влево, другой — вправо! — засмеялся мотоциклетный шлем.

Виль не отозвался, словно не слышал про косые глаза.

Инга сделала несколько шагов с закрытыми глазами и, оступившись, упала. Тогда девочки стали кидать в неё песок — в волосы, на плечи, в бороздку между лопатками. Что произошло с ними? Почему они забыли, что Инга их старая подружка? Почему им доставляет радость причинять ей страдания?

Виль стоял в стороне и смотрел в сторону залива. Его как бы не касалось, что происходит с Ингой. На самом деле мальчику хотелось накинуться на этих глупых девчонок, растащить их за «конские хвостики», наговорить дерзостей, но он был скован каким-то непонятным чувством, мешавшим ему прийти на помощь подруге.

Всё ещё не открывая глаз, Инга вскочила на ноги. Длинная, в оранжевом костюме, дала ей подножку — она снова упала. Потом села и спрятала голову в колени. А в волосы и за купальник летел песок и над ухом звучали голоса подружек:

— У неё косят оба глаза!.. Один смотрит влево, другой — вправо! Она не может ходить — падает! Виль! Виль! Виль!

Тут Инга открыла глаза, обвела своих подружек колючим, ненавистным взглядом, крикнула им:

— Сами вы косые и хромые!

И бросилась бежать.

Подружки некоторое время потоптались на месте, потом оглянулись на Виля, и, не сговариваясь, вся стайка сорвалась с места и побежала за Ингой. Они бежали, махали руками и что-то кричали — вспугнутые цапли. А Ингу уносила вперёд какая-то отчаянная лёгкость. Она убегала не от подруг, а от своего бессилия, от Виля, чтобы он не видел её бессильной.