Когда были живы родители. Но воспоминания Тарека не уходили в такое далекое прошлое. Иногда… лишь иногда он вспоминал лицо отца. Такое серьезное. И честное. Он что-то говорил, но слов было не разобрать.
Хотя Тарек и не пытался.
– А мне всегда пекли торт в день рождения, – сказала Оливия. – Но мне редко было с кем его разделить. Лишь повзрослев, я стала выезжать куда-то с друзьями. И да, мне двадцать шесть лет, если вам интересно.
– Нисколько.
Тарек ответил честно. Если что-то и интересовало его в Оливии, то уж точно не возраст.
– Это нормально для человека, который и свой-то возраст не помнит, – подметила Оливия. – Сколько лет вы прожили в пустыне?
– Пятнадцать. Периодически я приходил во дворец, разговаривал с братом. Но редко оставался здесь даже на ночь.
Неожиданно Тарек поймал себя на мысли, что как будто начал сильнее любить мир. Теперь, когда в нем не было Малика.
– Сегодня с вами легче общаться, – призналась Оливия.
– Мне приятней жить совсем без общения.
– Скучаете по одиночеству?
Тарек нахмурился:
– Нет.
– Этой ночью вам что-то снилось?
Он попытался вспомнить, но разум снова окутал туман.
– Это был не сон. Что-то другое. Меня разбудило нечто.
Тарек знал, что это была боль. Боль воспоминаний. Но говорить об этом вслух не стоит.
Дверь зала открылась, и вошла служанка с дымящимся кофейником и корзинкой булочек.
– Может, хоть сейчас присядете? – предложила Оливия.
И в этот момент пришло озарение. Тарек вдруг понял, что удивляло его в Оливии.
– Ты меня не боишься? – спросил он, отодвигая кресло от стола.
Он сел там, где служанка поставила кофейник и сейчас наливала ему чашку кофе.
– Ночью я испугалась, – призналась Оливия. – Потому что вы были с мечом.
Резкая, жгучая боль пронзила грудь Тарека.
– Я не сделал тебе больно?
– А вас бы огорчило, если бы сделали?
Его не смутил этот вопрос.
– Я серьезно отношусь к защите женщин и детей.
– Слова не мальчика, но мужа, – улыбнулась Оливия. – Но все же, почему вы ходите во сне?
Отчаяние обжигало Тарека изнутри.
– Я не знаю, – ответил он сквозь стиснутые зубы. – Откуда, черт возьми, мне знать причину?
– Не нужно злиться. Я сама полгода принимала снотворное после того, как… – Оливия запнулась, сглотнула, и Тарек заметил, как дыхание ее сбилось. – В общем, иногда уснуть не так уж просто.
– Я не принимаю снотворное.
– Даже если я смогу вас убедить?
– У тебя на это двадцать девять дней.
– Тридцать, – возразила Оливия.
– Двадцать девять.
– Вчерашний день не считается, ведь…
– Двадцать девять, – перебил Тарек.
– Если вы намерены во всем со мной спорить, как я смогу вам помочь?
– К твоему сожалению, у меня не покладистый характер.
Оливия встала и уперлась ладонями о стол:
– К вашему сожалению, у меня тоже. – Она расправила плечи и вздернула подбородок. – И вообще, вам нужно подстричься. И побриться. И купить костюм.
Тарек ухмыльнулся:
– Это срочно?
– Да, раз у меня всего двадцать девять дней. Это наш план на сегодня.
– Мне кажется, тебе это нужно больше, чем мне. Оливия скрестила руки на груди, и этот жест не остался без внимания Тарека.
– Я задалась целью, господин шейх. А меня научили добиваться своей цели. – Она выдохнула. – В общем, так. Сейчас мне нужно сделать пару звонков. Встретимся в вашем кабинете через полчаса.
С этими словами Оливия вышла из-за стола и пошла к двери. Тарек снова остался один.
Оливия боролась с желанием принять успокоительное перед тем, как пойти в кабинет Тарека. Но нет, надо самой справляться с приступами паники. К счастью, сейчас тревога настигала ее только в самолетах. И еще при виде голого мужчины с мечом посреди ночи. Однако в этом случае тревога была не единственным чувством.
Но сколько можно вспоминать его обнаженным? Она его совсем не знает. Понятно, что с этим человеком не оберешься проблем. Он и впрямь больше зверь, чем мужчина. С другой стороны, как иначе, если одна из целей их потенциального брака – рождение наследника?
В сексе как таковом Оливия не видела ничего плохого. Секс – одна из составляющих супружеской жизни. Причем одна из самых приятных. Глупо питать иллюзии, что в браке с Тареком ее ждет воздержание. Два года целомудрия после смерти Маркуса – более чем достаточно.
Не додумав последнюю мысль до конца, Оливия постучала в дверь.
В теории все всегда просто, другое дело – практика.
– Открыто, – раздался изнутри грубый голос.
Оливия толкнула дверь и вошла. Дыхание замерло в груди, когда она увидела его у стола в позе командира – со сложенными за спиной руками. Тарек умеет произвести впечатление. Сейчас ей нужно просто признать этот факт и двигаться дальше.
– Я вошла, – доложила Оливия, театрально взмахнув рукой. – Предлагаю сразу перейти к делу.
– Я согласен слушать тебя в деле моего окультуривания. Но это не значит, что тебе дан полный контроль надо мной.
– Только на ближайшие двадцать девять дней.
Тарек хмыкнул себе под нос, а Оливия подумала, что за неполные два дня это его первое проявление смеха.
– Нет. Если ты и впрямь станешь моей женой, уясни себе сразу. Я не знаю, как было у тебя с мужем. Но со мной ты будешь именно женой, а не начальником.
Оливия выставила вперед ладони.
