Самая темная ночь - [40]

— Чтобы с них, не дай бог, не свалился еще какой-нибудь болтливый идиот, — буркнул Матвей, падая на соседнюю кровать. — Ну что, Гальянушка, жизнь удалась? — поинтересовался он сварливо.

— А то ж! — На «идиота» Гальяно не обиделся, а на страдания друзей и вовсе не обратил внимания. Вместо этого он задрал футболку, демонстрируя перемазанный йодом бок. — Какие у нее ручки! Вся боль прошла, как только она до меня дотронулась! Конечно, Туче повезло больше: ему на перевязки каждый день ходить, — добавил он с завистью.

— Да уж, повезло! — Туча махнул рукой. — Болит, зараза!

— Так, а что там с ящиками? — Гальяно умел с поразительной легкостью менять тему разговора.

— А ничего там с ящиками, — усмехнулся Дэн. — Нет больше в наших апартаментах мебели.

— А часы? — вдруг спросил Туча. — Те старые, поломанные. — Он говорил с такой запальчивостью, что Дэн сразу понял: часы для Тучи тоже особенная вещь.

— На месте твои часы, — успокоил его Матвей. — Не хватало нам еще эту двухметровую бандуру двигать. Это ж не часы, а настоящий шкаф!

— Хорошо. — Туча, казалось, вздохнул с облегчением и бросил на Дэна быстрый взгляд. — Они клевые.

— Клевые. — Дэн согласно кивнул.

Во время обеда обошлось практически без эксцессов, если не считать короткой перепалки с волками да излишнего внимания начальника лагеря к руке Тучи.

— Тучников, что с твоей рукой? — Шаповалов хмурился, круглые очки сползли на кончик носа.

— Ничего особенного, просто поцарапался немного. Об кусты. — В отличие от Гальяно, Туча оказался осмотрительнее.

— Лазят где попало, архаровцы! — Суворов соврал — даже глазом не моргнул. — Что с них взять, с пацанов?

— А я садовнику сколько раз говорил, что кусты нужно вовремя обрезать! — Шаповалов мрачнел на глазах.

— Так я об обрезанные и поцарапался. — Не привыкший врать Туча густо покраснел. — Думал, пролезу, а не пролез, — добавил он почти шепотом.

— Тучников! — Шаповалов воздел очи к лепному потолку. — Зачем же тебе лазить по кустам?! Тебе разве заняться больше нечем?

— Есть. Мне есть чем заняться. — Туча энергично закивал. — Это я так… нечаянно.

— За нечаянно бьют отчаянно. — Шаповалов улыбался им отеческой улыбкой, но взгляд его оставался по-змеиному немигающим и беспристрастным. — И знаете что? Коль уж вы сами не в состоянии распорядиться с умом своим временем и энергией, придется вам в этом помочь.

Они, все четверо, переглянулись в ожидании какой-нибудь очередной пакости.

— Максим Дмитриевич, а давно ли в библиотеке делалась генеральная уборка? — Шаповалов перевел взгляд на Суворова.

— С прошлого года не делалась, кажется.

— Ай-ай-ай! Какое досадное упущение! Ну ничего. — Тонких губ директора коснулась недобрая улыбка. — Силами этих юношей мы непременно все исправим. Вы ведь согласны, молодые люди?

Гальяно порывался что-то возразить, но Дэн пнул его под столом ногой. Раз уж решили все делать вместе, так и в библиотеку пойдут вместе.

— Конечно, мы согласны! — На лету все схватывающий Матвей широко улыбнулся. — Будем рады помочь.

— Похвально! — Шаповалов глянул на часы, сказал задумчиво: — Сроку вам от обеда до полдника, этого должно хватить.

— Да что ж это за непруха такая! — Гальяно рухнул в обитое вытертым плюшем кресло, и в воздух тут же взметнулось облачко пыли.

Дэн принюхался. Ему нравилось, как пахнет в библиотеке. Старая бумага, клей, пыль — история, превратившаяся в запах. И страданий Гальяно он не разделял. Отбывать повинность в библиотеке было куда интереснее, чем в карцере. Особенно в такой библиотеке! Здесь вперемешку с относительно новыми книгами стояли тома, обтянутые кожей, с золотым тиснением и вензелями. Дэн взял в руку одну такую книгу, осторожно перелистнул хрупкие страницы, улыбнулся, увидев экслибрис.

Крупный вепрь, внушающий страх и уважение своим грозным видом, рвался вперед, словно пытался вырваться за границы экслибриса, а над ним лаконично, без всяких завитушек и вензелей было выведено: «Книга из личной библиотеки графа Андрея Шаповалова». Из увиденного можно было сделать сразу два вывода. Во-первых, вепрь — для этого старого поместья зверь не случайный, что сошел он прямиком с фамильного герба графа Шаповалова, который, по всему видать, был некогда хозяином здешних земель. А во-вторых, что начальник лагеря, похоже, имеет богатую родословную. Если, конечно, он не однофамилец прежних хозяев поместья.

Дэн провел пальцами по экслибрису, подумал рассеянно, какую ценность, историческую и материальную, могут представлять все эти старинные фолианты. Разве ж можно хранить их вот так небрежно, отдавать в неловкие руки первого встречного?!

Однако, справедливости ради, далеко не все книги хранились так беспечно, на открытых пыльных стеллажах. В библиотеке, помимо всего прочего, имелся современный шкаф-витрина с до блеска начищенной стеклянной дверью и встроенной подсветкой. Просто, увлекшись открывшимся богатством, Дэн не сразу его заметил.

Дверца шкафа была заперта на ключ, а книги стояли аккуратными стройными рядами. В самом центре, обложкой к зрителю, располагался явно современный, нагло поблескивающий глянцем и позолотой альбом. Чувствовалось, что денег на его создание не пожалели. Дэн прижался лбом к стеклу, чтобы лучше разглядеть название, а разглядев, удивленно присвистнул. «История благородного рода Шаповаловых» — вот такое было название у этой, похожей на альбом, книги. На обложке красовался старинный, возможно, еще дореволюционный снимок поместья, а автором значился не кто иной, как Антон Венедиктович Шаповалов. И название, и авторство, и то, с какой бережностью хранилась эта книга, подтверждали догадку номер два. Вполне вероятно, что начальник лагеря и в самом деле отпрыск старинного рода, аристократ и самый настоящий граф, которому не терпится поведать миру о своем благородном происхождении. Но в таком случае отчего он отдает предпочтение не фамильному гербу с вепрем, а волчьей атрибутике? Додумать эту мысль до конца Дэну не дали.