Самая страшная книга 2016 - [11]

– Опасно, опасно, – пробурчал старик. – Я ведь родился здесь, Арсений Петрович. Слыхал про тайгу кой-чего.

– Где, здесь?

– Да в часе ходьбы. Там моя деревня была, Лыковка. А из Лыковки уж по всему Союзу меня жизнь повела.

Дед Егор кашлянул и покосился на собеседника нерешительно. Мужчины замедлили шаг.

– Капитан, – Приступа потупился, – наш волк умный. Как человек. Я такого встречал. Десять годков мне было. Объявился у нас в Лыковке зверь. Коров драл, лошадей. Близко к избам подходил, никого не боялся. Моя прабабушка, ей, считай, сто пять лет стукнуло, следы посмотрела, говорит, нечисть это. Никто не поверил, конечно. А зверь к тете Тамаре в избу залез и младшего ребенка утащил. А старший все видел и рассказал, что зверь на двух лапах ходит, что тело у него людское, а голова волчья.

Он прервался, перевел дыхание. Капитан ждал, изучая морщинистое лицо старика.

– Мужики наши подметили, зверь появляется в полнолуние. Подстерегли. Стали из ружей палить, он наутек. За ним побежали в лес, видят, лежит на земле животное, покрытое серой шерстью, в крови от огнестрельных ран. И шерсть с него спадает клочьями, а под ней – голое человеческое тело. Тело умирающего конюха Гаврилы. Люди его окружили, а он посмотрел с ненавистью и издох.

Непроизвольный смешок сорвался с губ Лунева.

– Оборотень?

Красные от мороза щеки старика покраснели еще сильнее.

– Оборотни, волкодлаки… Прабабка, царствие ей небесное, говорила, существуют три способа стать оборотнем. Либо родиться, либо заразиться от укуса или царапины. Либо с помощью колдовства. Попить в полночь дождевой воды из волчьего следа или перепрыгнуть через волчий пень.

– Пень?

Не уловив издевки в голосе военного, старик утвердительно закивал:

– Встречаются в тайге такие деревья, молнией срезанные, о которые волки любят чесать бока. И пни эти все в шерсти и называются «волчьи». Если перепрыгнешь через них, излечишь болезни, станешь сильным, умным, быстрым, как хищник. И, как хищник, будешь крови жаждать и в полную луну обращаться в чудовище. Но действует это лишь в том случае, ежели человек не крещен, или крещение с него снято.

– Зачем вы мне это рассказываете? – не выдержал капитан. – Байки эти? Мне что, прикажете, оборотня ловить? Пули из серебра отлить? Всех некрещеных на гауптвахту отправить? Я, между прочим, тоже некрещеный.

– А Костя? Костя крещеный?

От вопроса, произнесенного ровным, слегка лукавым тоном, у Лунева зашевелились волосы на затылке. Но вместе с ответом пришло странное облегчение, будто это правда имело значение:

– Крещеный. Мы его в прошлом году крестили, полковник с супругой были крестными. Есть у вас другие подозреваемые, товарищ Приступа?

– Не злись, капитан…

– А я не злюсь, – Лунев щелкнул зубами, – но вы мне сказки травите, а на складе Ира Вильегорская лежит, настоящая, мертвая. Так что мне не до сказок нынче.

И, крутнувшись, капитан пошел к огонькам высоток. Словно дамбы, отражали они волны метели.

– Спокойной ночи, Егор Корнеевич.

– Ну да, ну да, – старик задрал голову к небу. В этот момент тучи разорвались, как мешок из-под углей, и в прорехе возникла наливающаяся багрянцем луна.

5

Костя лежал в кровати, укрывшись одеялом до подбородка. Лампа с фигурным абажуром разбросала по стенам тени животных, звезд и цветов. Исламский полумесяц упал точно на бледный лоб мальчика, и отец повернул лампу, чтобы метка исчезла.

Лицо сына, такое родное и знакомое, белело в полутьме гипсовой маской.

– Где Ира? – спросил Костик.

«В морозилке», – едва не вырвалось у Лунева.

– На небе.

– На небе сегодня плохо, – философски рассудил мальчик, – там злая луна. Луна кусается.

– Кусаются животные, – возразил Лунев. – Собаки, тигррры.

Он притворился, что собирается отгрызть Костин нос. Трюк, прежде смешивший сына, не сработал.

– Пускай она будет глубоко в земле. В земле до нее не доберутся.

Отец поискал нужные слова, но источник нужных слов иссяк.

– Сынок… Ты помнишь, что ты делал в лесу? На той поляне?

Костя задержал дыхание. Кровать тихонько скрипнула. Длинное тело напряглось под одеялом.

– Нет, – выдохнул он, – я забыл.

Капитан улыбнулся и потрепал мягкие волосы сына.

– Все будет хорошо, – соврал он.

Даша, уловив душевное состояние мужа, избавила его от расспросов. Молча они легли в постель. Он обнял ее, поцеловал в затылок. Она нежно и преданно коснулась губами его кисти.

– Пусть нам не снятся сны, – прошептала она.

Но сны – по крайней мере, ему – приснились.

Он стоял на лесной прогалине, и сосны взмывали вверх, образуя что-то вроде колодца, в горловине которого полыхала кроваво-красная планета. Она освещала потусторонним светом массивный пень в центре поляны. Судя по кольцам, дерево погибло в очень преклонном возрасте. Кора его была обуглена, и клочки серебристой шерсти свисали с заусениц.

– Здравствуй, Арсений, – прозвучал мелодичный, напевный голос. Шел он из дерева, и спящий капитан подумал: «Прямоходящие волки и говорящие пни». – Ты стар, Арсений, – продолжал голос, – немощен. Ты устал, каждая твоя косточка устала. Ты не справишься с врагом. Но я выручу тебя. Я сделаю тебя сильным, как раньше. Я превращу тебя в юношу, и седина исчезнет, и морщины разгладятся. И чресла твои воспылают, и ты сможешь вновь любить жену. Подойти ко мне, Арсений, прыгни через меня, я обещаю, ты приземлишься иным, совершенно иным…