Самая счастливая - [35]

А потом у Мег начали появляться какие-то подозрения. Она стала как-то странно чувствовать себя. Груди ее округлились, и Мег не могла вспомнить, когда в последний раз у нее были критические дни.

Теперь Мег не жила полной жизнью. Она просто существовала. Вставала до рассвета и работала с утра до поздней ночи. Когда родители твердили ей, что надо отдохнуть, она отдыхала в своей комнате. Там она заполняла ежедневник — точно так же, как в поместье Кастелфино. По крайней мере, намеревалась заполнять. Но вместо этого сидела за письменным столом и смотрела в окно. Мег смотрела на эти поля и перелески всю свою жизнь. До сих пор ей удавалось находить что-то новое и интересное в них. При виде дроздов, слетевшихся клевать ягоды боярышника, она вспоминала о том, что надо готовиться к Рождеству. Сегодня Мег смотрела на щебечущую стаю невидящими глазами. Мысли ее были очень далеко, по другую сторону Альп. Скоро эти горы покроет снег, но впереди их ждала весна. А вот Мег не ждала никакой весны. В сердце ее навеки поселилась зима.

«Прекрати! — гневно сказала она себе. — Сердце мое истерзано, но в этом никто не виноват, кроме меня. Я сама приняла решение и уехала от Джианни. Если бы не моя дурацкая гордость, я могла бы остаться — по крайней мере, подольше. А теперь я имею дело с последствиями своего отъезда. Но это касается лично меня, а не людей, с которыми я живу и работаю. Почему они должны смотреть, как я вяло слоняюсь здесь, не находя себе места? Они не заслуживают этого!»

Тяжело вздохнув, Мег уперлась в стол руками и с невероятным усилием поднялась со стула. Неожиданно у нее закружилась голова. Ей пришлось ухватиться за край стола, чтобы не упасть. И в ту же секунду она вспомнила, что у нее пропал аппетит — она не могла съесть больше, чем несколько крекеров в день, потому что ее подташнивало.

Ужасное подозрение возникло в ее голове. Возможно, тяжелые переживания привели к тому, что у нее совершенно пропал аппетит, от этого она постоянно устает, и ее тошнит при мысли о еде, но, с другой стороны…

Это было смешно, конечно. Она не может быть беременна! Джианни тщательно предохранялся.

Она не может быть беременна.

Не может! Мег смотрела на закат, пытаясь собраться с мыслями. Бесполезно. Оставался единственный способ решить этот вопрос. Взяв свою сумку, Мег отправилась в город. Аптеки там работали допоздна.

Следующие несколько дней пролетели словно в лихорадке. Она выполняла свои ежедневные обязанности словно на автопилоте — отбирая растения, загружая трейлер и отправляя его в Лондон на очередную выставку цветов «Садового центра Имси».

Это было подобно ночному кошмару. Улицы кишели беременными женщинами. Детские коляски заполняли все тротуары. Дети были везде. Мег никогда их раньше не замечала. Теперь они постоянно попадались ей на Глаза, но ее волновало лишь одно: ребенок Джианни, который рос в ней. Она больше ни о чем не могла думать.

В павильон, где должна была проходить зимняя выставка цветов, Мег пришла рано — надо было заняться работой. Ее орхидеи были в превосходном состоянии, и ей не надо было переживать за них. Мег не спала всю ночь, укутывая каждый цветок в мягкую вату. Теперь надо было освободить цветы от упаковки. Это была кропотливая работа, но для Мег такая привычная! Пальцы ее двигались проворно, и вскоре каждый цветок занял свое место на стенде «Садового центра Имси». Как только Мег поздравила себя с тем, что стенд ее готов задолго до открытия выставки, она почувствовала, как на нее легла чья-то тень.

Шестое чувство Мег подсказало ей, что это был Джианни.

Резко повернувшись, она взглянула в лицо, которое так жаждала видеть. Прикасаться к нему, целовать… Мысли вихрем закрутились в ее голове, но, к счастью, Мег справилась с собой. Джианни был не один. Рядом с ним стояли мужчина в темном пиджаке и какой-то — подросток с кинокамерой в руках, на вид очень дорогой.

— Buon giornonote 7, Меган. Эти джентльмены — журналисты. Они готовят материал о нашей с тобой работе в поместье Кастелфино…

— О твоей работе! — прервала его Мег.

Мужчины, ухмыльнувшись, взглянули на Джианни. Проигнорировав их, Джианни ослепительно улыбнулся Мег. И многозначительно прокашлялся.

— Я приехал в Англию на конференцию и заодно решил проверить, как у них идет работа. И правильно сделал. Я не хочу, чтобы статья, которая готовится к открытию рождественской ярмарки, была половинчатой. Им недостает твоего участия и твоих фотографий, поэтому я привез их сюда до открытия выставки, — торопливо сказал Джианни.

— Не знаю… — слабо начала Мег.

По его позе, взгляду, направленному поверх ее головы, Мег поняла, что страдает не только она. Борясь с желанием броситься в его объятия и молить о прощении, Мег попыталась поставить себя на его место. Он все делал правильно — несмотря на то, как она поступила с ним. Поэтому, мило улыбнувшись, Мег стала отвечать на вопросы корреспондента. Фотограф делал снимки.

Когда интервью закончилось и мужчины, поблагодарив ее, откланялись, Мег, не сдержавшись, тихо застонала от мучительной боли. Но, несмотря на шум и суету, поднявшуюся вокруг ее стенда, Джианни услышал этот звук. Остановившись, он отпустил журналистов и быстро вернулся к ней: