Самая простая вещь на свете - [35]

— Ну конечно же, пересяду, — засмеялась Света. — Если на мое место желающие найдутся.

Как это ни странно, желающих на место в бизнес-классе не оказалось. Все сидели парами и ничего менять не собирались. Иван долго беседовал со стюардессой и наконец, радостно устроившись рядом со Светой, облегченно вздохнул.

— Все в порядке, договорился, — заявил он. — У вас есть пятьдесят долларов?

Света удивленно вскинула глаза.

— Да вы не волнуйтесь, — успокоил ее Иван, — только до Москвы. Я последние деньги в ресторане выложил. Думал — по дороге больше не пригодятся. Идиотская привычка — тратить все до последнего цента…

— Ладно, — смягчилась Света, поддаваясь его почти детскому обаянию. Она достала разбухшее портмоне и протянула мужчине деньги. — Идите, расплачивайтесь.

Они провели в самолете сто двадцать минут, каждая из которых была длиною в вечность. Света рассказала малознакомому человеку всю свою жизнь, со всеми подробностями, с такой легкостью, словно это все не имело к ней больше никакого отношения. Она видела перед собой умные глаза Ивана, его красивое лицо с падающими на лоб шелковистыми кудрями, внимательный наклон головы и чувствовала себя полузамерзшей в снегах под лучами горячего солнца.

— Надо же, как интересно, — задумчиво произнес Иван и провел рукой по ее волосам. — Твоя жизнь — это же готовый роман. Остается только записать. И я это обязательно сделаю.

— Ты находишь? А мне кажется, что все это скука, обычная мещанская возня, без взлетов и вдохновения. Если бы ты только знал, как я от всего этого устала!

— Горя ты не знаешь, — улыбнулся Иван, — поэтому устаешь от счастья.

— А ты знаешь?

— Я — нет, но у меня не получаются самые простые вещи.

— Какие?

— Ну, например, семья. Вот, скажете, проблема! Большого ума вроде бы не надо. А я, когда смотрю, как моя соседка Варька своего мужа, пьяного, перепачканного черт знает в чем, в квартиру затаскивает, а там вместе с детьми раздевает папочку, — ей-богу, завидую. Вот даже он, свинья свиньей, — а все кому-то нужен! Кто-то его любит, кто-то жалеет.

— А ты, что же, так никому и не нужен? — усомнилась Света.

— Я многим нужен, но возиться со мной никто не станет, и любить меня, как Варька своего алкоголика, никто не будет.

— Почему? Откуда такие мысли?

— Да потому, что так оно и есть. Я не даю никому привязаться к себе по-настоящему. Как только чувствую, что обо мне начинают заботиться — суп варить или, не дай бог, стирать-убирать, так у меня от скуки волосы дыбом встают. Ничто на свете не может заставить меня поцеловать женщину, которая выстирала мои носки.

Света засмеялась.

— Здесь не смеяться, а плакать нужно, — улыбнулся Иван. — Мне скоро сорок, а живу, как тинейджер.

— Вам просто нужно найти женщину с домработницей. Каждый будет занят своим делом — жена целуется, домработница стирает носки — и все довольны.

— Нет, нет, только не это! — шутливо испугался Иван. — Те, которые с домработницами, капризные, а я этого терпеть не могу, — и тут же серьезно добавил: — Мне бы такую, как ты… — Его лицо было так близко, что Света чувствовала его дыхание. — Тебя я даже без домработницы бы терпел. У меня такой женщины никогда не было…

— Какой? — прошептала Света, с трудом превозмогая желание дотронуться до его щеки губами.

— Такой, без недостатков. Вообще-то один недостаток у тебя есть…

Стряхнув с себя наваждение, Света изумленно приподняла бровь.

— Ты не моя, — печально произнес Иван и, тяжело вздохнув, откинулся на спинку кресла.

В этот момент в железном брюхе самолета что-то грохнуло.

— Шасси! — догадалась Света. — Прилетели! — Она смотрела испуганно, как растерявшийся ребенок, из рук которого вытягивают любимую игрушку.

По проходу поплыла стюардесса, оглядывая пассажиров с казенной улыбкой на лице. Убедившись, что в маленьком салоне бизнес-класса все в порядке, она исчезла за серой занавесочкой.

Света посмотрела в окно.

— Москва… — сказала она с тоской. Под самолетом открылись белые поля. — Как же я соскучилась по снегу!

Она повернулась к Ивану, физически ощутив на себе тяжелый взгляд.

— Интересно, если бы мы с тобой летели до Марса, нам бы хватило времени? — Он взял ее лицо в ладони и стал рассматривать так, как будто хотел и не мог поверить, что это не мираж. Света слегка отшатнулась и тут же почувствовала на губах поцелуй — требовательный и нежный. И в этом поцелуе растворилось все без остатка — и Германия с ее хмурыми жителями, и Даниель с непробиваемой душой, и Марина со всеми ее мерзостями. И даже Маша — пусть на мгновение — тоже перестала существовать.

— Я увижу тебя в Москве? — шептал Иван, пробегая по Светиному лицу губами. — Не оставляй меня! Я теперь без тебя пропаду…

Самолет приземлился, подали трап. На улице было темно и холодно. Они спустились в снежную московскую ночь, потом ехали на автобусе к терминалу, проходили паспортный контроль — все как во сне. В зале прилета едва не потеряли друг друга в толпе встречающих.

— Такси! Такси! Такси не нужно? — слышалось со всех сторон. — Такси, недорого.

— Сколько?

Потрепанный водитель окинул Свету опытным взглядом и, видимо, быстро что-то подсчитав в уме, произнес: