Самая необыкновенная ёлка - [2]
— А что? — спрашивает мой брат Ростя.
Папа отвечает ему:
— О чем вы попросите ее, то она вам и вырастит.
Ростя быстро говорит:
— Пусть вырастит для меня трехколесный велосипед.
Папа качает головой:
— Так сразу и велосипед? А может, сперва о подарке для Кольки подумаем? Новый год для него — не один только Новый год, как для всех нас. Новый год для него — это еще и день рождения.
Колька — это я. День рождения у меня в самом деле на Новый год — первого января.
Маме врачи сказали заранее, что я рожусь первого января. Плюс-минус сколько-то дней. И мама с папой решили: «Ну да, плюс-минус. Не первого же января он в самом деле родится!»
Мама потом говорила мне: «Я думала: с чего бы — в такой день. Мы же с папой не знаменитости какие-нибудь, не телезвезды. Разве у нас может родиться ребенок первого января?»
В новогоднюю ночь мама с папой не праздновали слишком долго — как-никак, у мамы скоро должен был родиться ребенок. А наутро мама и говорит папе:
— Мне кажется, он сегодня все же родится.
А родители тогда были молодые и любили смотреть мультфильмы. Папа заглянул в телепрограмму и говорит:
— Может, не надо ему сегодня? А то вечером будет «Пластилиновая ворона».
Мама отвечает:
— А-а… Ну тогда, конечно, сегодня ему еще не надо!
Но через некоторое время она снова папе говорит:
— Знаешь, наверно, он все-таки именно сегодня родится…
И я в самом деле родился. Они еле успели доехать до роддома.
И сказали, что в следующий раз будут умней.
Но в следующий раз у них никто больше не родился в Новый год. Мой брат Ростя родился в июле, а у Юльки день рождения 20 апреля.
Когда я маленький был, я думал, что всем людям на день рождения елку наряжают. И очень удивился, когда узнал, что только мне.
На этот свой день рождения я фотоаппарат хотел. У мамы есть открытки с разными зверями. И я все думал: у нас ведь тоже можно снимать не хуже. Осенью в зарослях стланика притаишься — и карауль бурундуков. Я папку осенью звал-звал, но ему как назло все некогда, а фотоаппарат он мне одному не дает.
Я никому не говорил, что хочу свой фотоаппарат. И вот наутро в первый день нового года просыпаюсь — а на елке и верно, фотоаппарат висит. Маленький такой, в глянцевой коробке, а коробка упрятана в полиэтиленовый пакетик. Иначе как ее на ветках зацепить?
Интересно, откуда мама с папой узнали, что я хочу фотоаппарат? То есть, конечно, откуда елка узнала?
Ростя подходит к елке — а на ней письмо в расписном конвертике. «Ростиславу от елки». А там внутри — печатными буквами — само письмо (я Роське помог прочитать): «Здравствуй, дорогой Ростик! Очень тебя люблю. Только зачем зимой велосипед, хотя и трехколесный? А к лету ты подрастешь — на двухколесный пора садиться будет. Вот мама с папой и купят тебе двухколесный велосипед, я с ними уже договорилась. А пока ждет тебя машина с батарейками — посмотри внизу. На ветки она забираться отказалась „Я же не белка“, — говорит…»
И верно, на полу за крестовиной оказался заводной автомобиль.
— Вот это да! — говорит Ростя.
С тех пор он — что ни день — встает на табуретку, чтоб выше быть, и просит:
— Елка, вырасти мне, пожалуйста, две шоколадки и чупа-чупс.
И Юлька — маленькая совсем — туда же:
— Выласти мне конфету с мишками!
Глядь, через некоторое время все это на елке появилось!
Так елка стояла у нас чуть ли не месяц. Все уже убрали свои елки, только у нас осталась.
Ростик просит:
— Пусть до моего дня рождения стоит! До четырнадцатого июля!
Мама отвечает ему:
— Нет, нет, что ты! И так уже хвоя вовсю сыплется! Скоро Дед Мороз заберет елку в свой сказочный лес.
Папа говорит:
— В среду я выходной. Вот утречком и пускай заглядывает Дед Мороз. Мы с ним потолкуем и елку я ему помогу на волшебные сани погрузить.
Ростя, конечно, спрашивает:
— А можно, я в среду в садик не пойду? Я тоже буду помогать…
Но мама с папой отвечают:
— Пойдешь, пойдешь. Мы сами как-нибудь уладим с дедом Морозом.
Во вторник вечером мама забрала меня с продленки и мы пошли в садик забирать Ростика и Юльку. Глядь, а папа уже навстречу нам идет с Ростиком, а Юльку на руках несет. Мы все вместе повернули в сторону дома. Наш дом за рекой. С одной стороны реки — новые дома, садик, автостанция. А с другой стороны — дорога, ведущая к дальним сопкам, на перевал. А за дорогой — все лес да лес. Когда зима — одни лиственницы торчат из белой ваты. А возле леса — наш дом.
Папа говорит:
— А интересно, сегодня что-нибудь выросло на елке напоследок?
Мама отвечает:
— Вряд ли. Я на работе целый день была. Когда бы там успело что-то вырасти?
Папа говорит ей:
— Ты все-таки сходи, проверь, вдруг что-то выросло. А мы погуляем еще с Колей, Ростиком и Юлькой.
Мама подумала и отвечает:
— Ладно, пойду вперед, погляжу.
Папа у нее спрашивает:
— Деньги-то у тебя есть с собой?
Мама говорит:
— Добавь на всякий случай.
А после папа ей говорит:
— Ты не беги, скользко. Мы не будем торопиться. Спокойно в магазин сходи. И, главное, проверь, вдруг что и выросло.
Мама пошла по дороге к дому, а мы с папой стали играть в снежки, а после вырыли пещеру в снегу — на склоне у реки — и папа рассказывал нам про людей, которые строят для себя снежные дома и им в этих домах тепло.
Повесть Илги Понорницкой — «Эй, Рыбка!» — школьная история о мире, в котором тупая жестокость и безнравственность соседствуют с наивной жертвенностью и идеализмом, о мире, выжить в котором помогает порой не сила, а искренность, простота и открытость.Действие повести происходит в наше время в провинциальном маленьком городке. Героиня кажется наивной и простодушной, ее искренность вызывает насмешки одноклассников и недоумение взрослых. Но именно эти ее качества помогают ей быть «настоящей» — защищать справедливость, бороться за себя и за своих друзей.
Мир глазами ребенка. Просто, незатейливо, правдиво. Взрослые научились видеть вокруг только то, что им нужно, дети - еще нет. Жаль, что мы уже давно разучились смотреть по-детски. А может быть, когда-нибудь снова научимся?
Детство – кошмар, который заканчивается.Когда автор пишет о том, что касается многих, на него ложится особая ответственность. Важно не соврать - ни в чувствах, ни в словах. Илге Понорницкой это удается. Читаешь, и кажется, что гулял где-то рядом, в соседнем дворе. Очень точно и без прикрас рассказано о жестокой поре детства. Это когда вырастаешь - начинаешь понимать, сколько у тебя единомышленников. А в детстве - совсем один против всех. Печальный и горький, очень неодномерный рассказ.
Очень добрые рассказы про зверей, которые не совсем и звери, и про людей, которые такие люди.Подходит читателям 10–13 лет.Первая часть издана отдельно в журнале «Октябрь» № 9 за 2013 год под настоящим именем автора.
«…Бывший рязанский обер-полицмейстер поморщился и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую коробочку с лекарствами. Раскрыл ее, вытащил кроваво-красную пилюлю и, положив на язык, проглотил. Наркотики, конечно, не самое лучшее, что может позволить себе человек, но по крайней мере они притупляют боль.Нужно было вернуться в купе. Не стоило без нужды утомлять поврежденную ногу.Орест неловко повернулся и переложил трость в другую руку, чтобы открыть дверь. Но в этот момент произошло то, что заставило его позабыть обо всем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».
«Шестнадцать обшарпанных машин шуршали по шоссе на юг. Машины были зеленые, а дорога – серая и бетонная…».
«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».
«… – Вот, Жоржик, – сказал Балтахин. – Мы сейчас беседовали с Леной. Она говорит, что я ревнив, а я утверждаю, что не ревнив. Представьте, ее не переспоришь.– Ай-я-яй, – покачал головой Жоржик. – Как же это так, Елена Ивановна? Неужели вас не переспорить? …».