Самая младшая - [72]

Он рассказывает, как в студенческие годы ходил в поход по горам. Дед так говорит интересно, что его будто первый раз слушаешь, а не пятый или десятый. А главное, пока он свою историю рассказывает, его можно за локоть взять. Или обхватить со спины и щекой потереться. Или сунуть голову дедушке под мышку. Полина с зимы так не делала. Она даже не сразу поняла, что голова немножко не пролезает – это она выросла.

– …Вот мы в лагерь вернулись, а пока нас не было, дежурный, Гриша Петухов, решил нас разыграть. И вот, Полин, приходим мы к палаткам, а у входа в каждую – огромные такие следы. Будто кто-то босиком ходил! И только левою ногой!

– Это он камни в рюкзак положил и ими отпечатков наделал, да? – вспоминает Полина.

– Ну Гришин фокус мы сразу раскусили, но решили виду не подавать. Придумали, что мы тоже Гришу разыграем. Обошли, значит, палатку стороной и давай выть по волчьи…

Дедушка довел ее до домика, где правление. Сам внутрь пошел, а ей велел подождать. По бокам от крыльца были в землю вкопаны две старые автомобильные шины. Огромные, черные, очень теплые. Их когда-то покрасили желтым, но краска облупилась. От нее одни чешуинки остались, как память. Полина перепрыгивала с одной шины на другую и просто сидела по очереди то на одной, то на другой, чтобы им обидно не было.

На обратном пути дедушка начал еще одну походную историю рассказывать, снова про дежурного по лагерю Гришу Петухова, но она перебила:

– А я сегодня утром Ленку встретила!

ЛЕНКА

Полина с Бесом гуляла, а Ленка у своего подъезда маму ждала. Ленка снова загорелая была, даже лакированная. Оказывается, она опять на море улетала. Только не в Африку, а на какой-то остров. У нее же каникулы в апреле! А Полина забыла! Когда во дворе митинг шел, Полина могла не бояться – Ленки и ее мамы вообще дома не было.

Ленка про этот остров рассказывала совсем как раньше, только смотрела не на Полину, а как Бес у столба траву нюхает. А потом сказала:

– Я собак раньше боялась, а теперь не боюсь.

И почему-то плечами пожала. Так сильно, что достала до новых сережек, золотых, как у своей мамы. Полина тоже пожала – но только одним плечом, потому что во второй руке был собачий поводок. Бес все рвался вперед, и Полина пошла за ним. А Песочникова – за Полиной. Они молчали, а Бес фырчал, так сильно хотел с земли что-нибудь подобрать, даже сквозь намордник.

– Ле-ноч-ка! – Это ее мама из подъезда вышла. Вот сейчас она была в шпионских очках. И еще в шарфике, который всю голову заматывал. Но ей незачем было прятаться: ведь никто же так и не узнал, что это она…

Полина решила на всякий случай убежать. И сама Беса потянула – к березе, к гаражам. Ленка тоже побежала с ними, хотя там лужи были, а она в туфлях. Они сперва молча бежали, а потом хохотать начали, потому что у Беса из-под лап земля мокрая во все стороны летела. И все стало как будто по-старому.

Ленкина мама снова закричала от подъезда, а у Полины в куртке мобильник тренькнул – это баба Тоня научилась смс-ки отправлять и спрашивала, почему Полину из окна не видно. И вообще звала домой. Можно было сказать «Меня бабушка ждет» и идти обратно. А Полина вместо этого сказала:

– У меня пятнадцатого мая день рождения. Ты приходи.

Песочникова даже остановилась:

– Я помню. Меня мама, наверное, не отпустит. Давай я папу Колю попрошу, пусть он с нею поговорит. Она его всегда слушается. Он к нам жить вернется и ее попросит.

Полина решила, что все-таки попробует еще раз немножко поколдовать. Пусть даже в последний раз.

Мама Песочниковой опять кричала от подъезда, но к ним не шла. Просто отвернулась.

Они пошли в обратную сторону, до фонарного столба. Бес опять начал его обнюхивать. Полина обошла столб с правой стороны, Ленка – с левой. А когда они встретились, то хором сказали друг другу «Привет». Это примета хорошая. Чтобы не ссорится. Или помириться.

ТОЛЯ И ТОЛИК

Пока Полина про Ленку вспоминала, они с дедом уже до заброшенного участка дошли. Впереди всего три забора осталось. Дедушка уперся палкой в землю (хотя никаких машин мимо не проезжало) и покивал:

– Это вы с ней правильно. Друзей бросать нельзя… Даже если кажется, что они ненастоящие.

– Выдуманных тоже нельзя, да, дедуль? А то обидятся. Ты в них хочешь – веришь, не хочешь – не веришь. А они в тебя верят, как будто ты им не друг, а бог. – Полина смотрит, как ее тень поперек дороги темнеет и руками размахивает. А дедушкина тень головой качает:

– Это кто ж у тебя выдуманный-то, а? Про кого опять сказку придумала?

Кажется, что на дороге еще одна тень появилась. Ростом с Полину. Нет, даже пониже. Ведь Толику всегда восемь лет, а Полине девять через две недели…

– Про тебя. Но ты не обижайся. – Полина берет дедушку за локоть и начинает объяснять. Она так рассказывает, что сразу и к дедушке Толе обращается, и к Толику, вперемешку. Ей даже кажется, что они отвечают вдвоем. – И, понимаешь, дедуль… Толик, мне перед тобой неудобно, что я тебя придумала, а в тебя уже не верю, но притворяюсь, что верю. Вот. И я не знаю, куда Толик денется, когда я вырасту. Деда, ты не знаешь, куда герои уходят, когда они не нужны? Я не хочу, чтобы ты ненужным был. Мне тебя жалко.