Самая младшая - [56]

Стас молчит, он леску режет. И еще кусок проволоки во рту держит. А потом ею леску обматывает и говорит:

– В принципе, ты прав.

– Тебе твои собаки потом спасибо скажут, – папа выключает планшет. – У нас окно, что ли, открыто? У тебя уже руки синие.

– Не тепличный…

– Знаешь, мне больных на работе хватает по… по уши. Свитер где?

Стас идет в соседнюю комнату, за свитером. У них сегодня в квартире очень холодно почему-то. Мама звонила куда-то и спрашивала (то есть – кашляла), ей сказали, что с отоплением проблема. А Полине кажется, что проблема – потому что мама болеет. Если бы мама тут сидела, они бы чай все вместе пили и хохотали.

– Граждане дорогие, – говорит папа, – двенадцатый час на дворе. А вы еще не в койках.

– Я в койке, – сразу похвасталась Полина.

– Уже, – говорит Стас, не разжимая губ. Потом вынул леску и пояснил: – Аденины добью и все. Потом точно лягу. Стопудово.

Папа садится на пол, к Стасу.

– Это у нас кто? Тимин? – И берет «пропеллер», в котором больше всего золотинок было.

– Гуанин, – пожимает плечами Стас. – Тимин – розовый.

– Понял. – Папа тоже начинает гнуть проволоку и, наверное, вообще забывает про то, что Полина наверху лежит. Разговаривает со Стасом про его биологию.

– А между прочим, я здесь сплю, – говорит Полина.

– Извини, ребенок. Стас, давай это хозяйство на кухню, что ли.

– Мне одной скучно. Можно я к вам тоже спущусь?

– Тебе в школу с первыми петухами, – говорит папа.

– Знаю уже! – вздыхает Полина.

Сразу подумалось грустное: она первая по списку идет, и, если к началу урока опаздывает, ее иногда успевают отметить и потом отругать. А вот Вазгенчик может опоздать, у него фамилия на «Э». Полина не любит, когда перекличка. И папа, оказывается, тоже не любил, все свое детство.

– Пап, ты знаешь, я вот подумала: трудно быть Акимовыми. Потому что мы на «А».

Папа говорит «угу» таким голосом, будто он не папа, а мама. И у него (у нее) насморочный грипп. У Стаса вдруг леска из пальцев вырывается – будто там рыбка болталась, а не цепочка ДНК.

– Пап! Ну я все равно спать не хочу! Можно я с вами?

Стаська протягивает ей какую-то проволочку:

– Ты мне на эти штуки по две белые с каждой стороны накрути. А потом по одной синей.

– А это что? Атомы, да?

– Типа того. Это нуклеотиды. Без них бы ничего не было.

Стас начинает рассказывать про молекулы, которые внутри каждого человека сидят. Они скручены спиралью в цепочку. И если в этой цепочке ДНК что-нибудь поменять, из человека можно сделать монстра.

Полина смотрит на Стаськины проволочки и свои бисеринки. Понятно, что это игрушечная молекула. Но все равно жутко. Вот одна какая-нибудь проволочка не туда сместилась бы, и она родилась бы не собой, а…

– А почему я – Полина?

– В каком смысле? – Папины бисерины рассыпаются по полу. Как стеклянные шарики в игре про Толика.

– Почему я – это я. А не ты, не Стас. Понимаешь?

– Тебе это с какой точки зрения объяснить?

– А с какой интереснее?

– С точки зрения анатомии, – говорит Стас и начинает копаться в пакетике с бисером.

– С точки зрения генетики, наверное, – говорит папа и начинает рассказывать про гены, которые передаются по наследству. Что любой человек из них состоит, как «Лего» из кубиков.

Полина говорит «угу» и мотает головой. Во-первых, в «Лего» не только кубики. Там разные детали бывают. А во-вторых, она хотела только спросить, почему ее Полиной назвали, а не Леной и не Настей. Но тут папа сказал:

– …поэтому у тебя бы внешность была бы другая.

– А мысли?

– Мысли у каждого свои. Наверное…

– Стопудово, – говорит Стас. – Наследственный характер – это фигня. Так не бывает. Если бы он передавался, я, пап, не на тебя бы похож был, а на своего биологического…

– Вряд ли… – Папа качает головой. И Стас тоже качает.

Кто не знает, что Стас папе неродной, всегда говорит, что они похожи. Может, Стаськина ДНК взяла и мутировала немножко? Чтобы сходство получилось?

– Пап, а если бы характер передавался по наследству? То мне бы чей достался? Твой или мамин? – спрашивает Полина.

– Ехидны и утконоса! Ты такая же вредная была бы! – ворчит Стас.

Папа закручивает еще один «пропеллер»:

– Наверное, мамин. Если бы ты родилась не у меня и не у мамы, то у тебя мог быть другой цвет глаз или волос, но…

– И родинка тоже не была бы! Потому что она особенная! – хвастается Полина.

– Пап, ты заметил, у Полинки родинку почти не видно?

– Заметил.

– На месте она! – Полина шарит пальцами по щеке.

– Ты ж ее сама свести хотела! – говорит Стас.

– Это ко мне приставали, чтобы я ее свела. А мне нравится. Ни у кого такой нет.

Вдруг Полина жмурится и мотает головой. А что, если у нее в ДНК уже что-нибудь порвалось, как у Стаськи бисер на леске, и она начала исчезать? Сперва пятно пропадет, потом, например, уши. Или пупок. А потом – вся Полина. Как Чеширский кот. У нее хвоста нет, значит, она быстрее пропадет!

Стас вдруг вскакивает и выходит из комнаты. А, это у него мобильник заорал. А папа на Полину смотрит внимательно, но ни о чем не спрашивает, а только брови приподнимает. Они у него на вопросительный знак похожи.

– Не хочу исчезать! – вздыхает Полина и объясняет все папе.

– Дочь моя Полина! Не надо так бузить. Ты не Чеширский кот. Ты самый обыкновенный Суббастик!