Самая младшая - [14]
– На сколько в нем добра больше стало? – спрашивает Полина. Пусть папа ее снова впустит в этот взрослый разговор – как в игру примет.
– Добра. Или ответственности. Или равнодушия. Тьфу, забыл, как «равнодушие наоборот» будет.
– Это называется «антоним»! – подсказывает Полина.
– Забота? – Стас хмурится так, словно у него опять губа болит. Полина уже поняла: Стаська тоже недоволен, что они пришли, а ни одной собаки им спасти не дали. Собаки даже не в курсе, что столько людей пришло их защитить.
– Жалость? – говорит Даша.
– Скорее, соучастие. Но оно хорошо в разумных дозах… – продолжает папа.
Полина поворачивается к связке шаров. Может, эти четыре шарика, на самом деле, как головы одного животного? Дракона какого-нибудь? Полина ведь уже придумала такого зверя, в сказке про зайцев.
Морквоедка! Или морковкоедка? Оказывается, она зеленого цвета (как ботва!), и у нее четыре головы. И она явно умеет летать. Полина тянет на себя атласные ленточки. Гладит морквоедку по всем четырем головам. Жалко, что на шариках нет надписей, а то очень сложно понять, где тут лицо, а где затылок. Вдруг начнешь гладить и случайно попадешь пальцем в глаз? Или в зубы.
– Пап, дай ручку.
– Ребенок Полина, подожди секунду, – папа машет ладонью так, словно Полина ему не дочь, а моль какая-нибудь. Он смотрит на Стаську: – Вот вы, народ, как думаете, что главное в жизни?
– Сделать то, что считаешь нужным, – быстро говорит Стас.
– Любить. Полина, возьми мою ручку… – Даша тащит из сумки толстую тетрадь на витой пружине и ручку с хеллоуиновскими тыквами.
Полина рисует на ближайшем шарике глаза, а потом зубастую улыбку. Морковкоедка – добрая. Зубы ей нужны, чтобы морковь грызть и зайцев защищать.
– Главное в жизни, когда ты можешь все проблемы послать лесом, – говорит папа за ее спиной. – Тебе кажется, что все, тебя сожрали, тебя нет, но вот встаешь и идешь пахать. И неважно, что у тебя депрессия-шмапрессия. – (Тут Полина фыркает, она любит, когда папа коверкает слова.) – Вот знаете, что у меня в жизни было самым трудным?
– Знаю! – Полина ненадолго отворачивается от своей сказки: – Трупы в морге резать, когда ты в институте учился! Они страшные.
– Почти угадала. Самым трудным было почистить зубы, – папа улыбается. Но шутка какая-то не смешная у него на этот раз.
– Пап, да я их каждый день чищу. Два раза! И считаю до двухсот… До двуста.
– Молодец, – кивает папа: – Вот Полинка все знает. А на меня вот однажды проблемы навалились. Чтобы их решить, надо было встать, одеться, из дома выйти. Но сперва почистить зубы. Остальное уже не так трудно. И я проснулся утром и лежал, лежал… Часа три встать не мог. Это меня проблемами так придавило. Казалось, что насмерть. И вот, когда я себя поднял и зубы чистить потащил, казалось, что я такой подвиг совершил… Весь мир спас, как минимум. Так что я считаю, что начинать надо с себя. Брать себя за шкирку и тащить!
– Пап, ну ты как маленький! – разъясняет Полина: – Ты разве не знаешь, что по утрам все люди сонные? Им ничего делать не хочется, только лежать и продолжение снов смотреть! А смысл жизни у каждого свой, все просто!
Папа что-то отвечает, но Полина не слышит. У нее за спиной – треск! Такой знакомый, прямо до слез. Кто-то опять задел шарики. Они лопнули. Не все – половина. Но Полина им уже глаза нарисовала. Они уже живые были. Им было больно.
Папа предлагает: пусть морковкоедка отращивает головы, как ящерицы хвост. Пусть, если одна голова лопнет, на ее месте может другая вырасти. Но двухголовый дракон – это как-то несерьезно. Не по сказочным законам. Голов должно быть семь! Не меньше! Он тут в переходе ларек с шариками видел.
Они все встают из-за стола и бегут в этот киоск, быстро, прямо как реанимационная бригада. Надо же морковкоедку спасать. Правда, зеленых шариков в ларьке нет. Но, может, эта морковкоедка голову красит, как мама или Неля.
Стас с Дашей вытаскивают целую горсть монет и говорят, что одна голова будет от них в подарок. Только они сами нарисуют на ней глаза и зубы. Они хорошую морду нарисуют, добрую. Полина разрешает. Папа надувает шарики, а потом они идут снова к бывшей клумбе, туда, где раньше митинг был.
Небо стало высокое и голубое, а облака – почти прозрачные, летучие. Приходится очень сильно связку в кулаке сжимать. Полина водит ею из стороны в сторону – как будто она уже немного летит и держит морковкоедку за хвост. На этом хвосте зеленая ленточка, экологическая. Полина решает, что потом привяжет ленточку на шею какой-нибудь бездомной собаке, чтобы догхантеры знали, что собака не бродячая, а под охраной.
Собаку можно найти у них во дворе и покормить чем-нибудь. А догхантеров все равно нужно выследить. Надо попросить папу, пусть он попросит на работе лекарство, от которого люди добреют. Полина это лекарство тоже в еду спрячет. Все по-честному!
Жаня
В мамином детстве пластилин был другой. Он пах свежим хлебом. И цветов в нем было меньше. Шесть. В крайнем случае восемь. Всякие красивые – сиреневый, оранжевый, светло-зеленый – надо было смешивать самой.
– Берешь два комочка и между ладонями их трешь. Вот так! Смотри, Вишня!
