Самая главная тайна - [73]

— А ты видишь, кто идет? — спросил Валька.

— Кто?

— Фома. Смотри!

— Точно, Фома, — подтвердил Петька, не спуская глаз с поляны, на которой только что показался Владек.

Бывший Петькин помощник приближался медленно, осторожно, словно решал трудную задачу: будут его бить или нет? Он не ожидал, что увидит Петьку. Должно быть, присутствие командира вдруг спутало все его планы и он не знал, как лучше сейчас поступить.

— Что ему надо? — недоумевал Валька. — Как ты думаешь?

— Если бы я знал... Идет, — значит, надо.

Но Фома тут остановился. Он был еще далековато и вполне мог кинуться наутек, если бы почувствовал опасность. Он сейчас, видимо, соображал: существует она, опасность, или же Валька с Петькой настроены миролюбиво?

— Ну подходи, — помог ему Петька. — Чего стоишь? Дело какое есть? Говори.

Фома приблизился немного.

— Дело, — сказал он. — Я к Мельникову. Он знает.

— Ну так чего же медлишь? — Петька отвернулся, делая вид, что Фома его больше не интересует.

Фома подошел поближе.

— Привет, — сказал он. — У тебя отчима арестовали?

Валька не ответил. Он только сжал зубы.

— А опись имущества сделали? — продолжал Фома, убедившись, что бить его не собираются. Но все-таки он волновался и с нетерпением ожидал ответа. Владека пугало, что он может лишиться велосипеда.

— Не бойся, — поняв это, насмешливо сказал Валька. — Тебе дома разрешили велосипед взять?

— Разрешили, — обрадованно сообщил Фома. — Меня отчим послал. Иди, говорит, Скорняка арестовали, будут описывать имущество, опишут и твой велосипед. Беги, он говорит, забирай свое имущество, пока не поздно, это будет твоя компенсация. Ну я и побежал.

— Выносить? — перебил его Валька.

— Выноси. Чтобы все было по-честному. Я, знаешь, это люблю.

— Я в этом уже убедился, — сказал Валька.

— Игра есть игра, а дело есть дело, — продолжал Фома, поглядывая на Петьку, который не вмешивался в разговор, как будто с Фомой его никогда ничего не связывало. — Я испытания сдал, мне теперь волноваться нечего.

— Ты лучше заткнись, — не выдержал Петька. — Может, еще поволнуешься.

— Мне что, — уклончиво отступил Фома. — Я свое получу и уйду.

Валька вынес велосипед. Фома сразу же ухватился за руль. Но и Валька еще не выпускал велосипед из рук.

— Подожди, — сказал он. — У меня к тебе один вопрос.

— Это что? — удивился Петька, перестав играть роль постороннего. — Ты проспорил ему?

— Нет, просто отдал.

— Как отдал? Фоме?

— Да. Так уж пришлось.

— За что?

— Ну... так получилось.

Валька не мог в двух словах объяснить, по какому праву Фома считал велосипед своей собственностью. Знал лишь одно: если Фома требует — велосипед нужно отдать.

Объяснить решил сам Владек.

— Я скажу, — не отрывая рук от руля, вмешался он. — У Мельникова совесть заговорила. В каких он условиях жил? Ты был у него? Отдельная комната, кровать, умывальник. Это же буржуйские условия! А совесть у Мельникова, — он благосклонно взглянул на Вальку, — не буржуйская. Наша, советская, пионерская у него совесть. Вот она и заговорила у него в душе. И он сказал: бери, Владек, мой велосипед. Это тебе компенсация.

— Я не говорил, что компенсация, не ври.

— Не ты сказал, что компенсация, правильно. Это мой отчим сказал. Но разве дело в словах? Смысл один. — Фома потянул велосипед к себе. — Ну, я поехал. У меня еще делов сегодня много.

— Не торопись, — сказал Петька. — Компенсация, говоришь? А не мало тебе компенсации? По носу вдобавок не хочешь?

— Не надо, Петька, велосипед принадлежит ему, я слову не изменю. Он его получит, но сначала пусть ответит на один важный вопрос. Ко мне милиционер приходил, о тебе спрашивал. Откуда милиционер узнал, что Петька у меня был, а, Фома?

Такого вопроса Владек явно не ожидал. Он смутился и даже на миг выпустил из рук руль велосипеда. Но только на миг.

— На то он и милиционер, чтобы знать.

— Кроме меня, Петьки да тебя, об этом никто не знал. Отвечай, Фома!

— Не буду я отвечать на такие странные вопросы.

Фома снова потянул велосипед к себе, но Валька велосипед придержал.

— Уловку придумал, да? Отдавать не хочешь?

— Отдам, отдам, не беспокойся. Это ты донес на Петьку?

— Ну да, кто же это тебе сказал? — совсем смешался Фома. — Нужно мне...

Глаза у Фомы забегали как у затравленного.

— Тогда кто же?

— Не знаю... отчим, может.

— А отчиму кто сказал?

— Кто-кто... Узнал где-нибудь.

Фома оглянулся. Сбежать? Если рвануться с места, может, и не догонят... Но тогда прощай велосипед. Нет уж, лучше пусть изобьют, зато велосипед будет его.

Фома не произнес этих слов. Валька прочитал их у Владека на лице.

— Эх ты! — с презрением сказал он. — Товарища предал! Какая же у тебя совесть? Буржуйская или советская? Полосатенькая она у тебя, Фома, вот что я тебе скажу! А еще сын героя. Отец-то ведь у тебя герой был!

— Ты это брось... буржуйская, — залепетал Фома. — Ты это брось... У меня совесть как совесть. Нечего тут. Жалко велосипед, так и скажи. А на отца не сваливай.

— Это я-то на отца сваливаю? — возмутился Валька.

— Все ясно, — снова вмешался Петька Птица. — Мало оказалось ему компенсации, добавить надо!

— Ну бей, ну бей! — крикнул Фома, еще сильнее вцепившись в руль велосипеда.

— Тебя? Бить?