Самая главная тайна - [64]

Такое предположение оказалось правильным. Петька торопился, потому что полчаса назад видел на острове «кожаного шофера». Так он называл Германа Тарасовича. Об этом Петька и сказал Вальке, как только они укрылись в своем надежном тайнике.

— Я его ни разу на острове не встречал, — добавил Петька. — Директор музея все время шастал, а этот первый раз. Что ему надо?

— Не знаю, что ему надо. Только хорошего от него ждать нечего, — вздохнул Валька. — Что, если он заметил меня, когда я в лодке плыл?

— Нет, он в крепости был. По-моему, сейчас ему не до нас.

— Почему ты думаешь?

— Раскрыли что-то, Валька. Вид у этого типа был такой, словно его самого ищут.

— Не знаю, — не поверил Валька. — Тогда в крепости ему совсем нечего делать. Везде солдаты. Они быстро схватят.

— Кто знает, — усмехнулся Петька. — Может, у него пропуск какой особый есть.

— Кто же ему выдаст такой пропуск?

— А твой полковник! — с вызовом ответил Петька Птица.

— Мой, сказал тоже, — обиделся Валька. — Он мне никто. После того, что случилось сегодня, я с ним...

Не договорив, Валька отвернулся.

Петька понял состояние своего помощника и дружески дотронулся до его плеча:

— Ну чего ты... Понятно мне. Только ты сам виноват. Кто же о таких смертельных делах в дневниках пишет? Все это надо было в уме хранить. Тут такое дело: двое знают, а третий уже лишний. Самая главная тайна, она, брат, не только нас интересует. Мы ее ищем, Трембач с этим кожаным шофером ищут. Марчук тоже ищет. Это точно. А кто еще? Может, желающих больше, чем мы думаем. Да и этих трех, кроме нас, достаточно. Я, Валька, недаром свой отряд распустил. Тут кровью, как после войны, пахнет, я тебе не раз говорил. А ты это, со своим дневником, не понял.

— Я полковника фашистом назвал. Теперь мне возврата домой нет, — чуть слышно прошептал Валька, безоговорочно соглашаясь с другом. — Дементий Александрович — плохой человек. Плохой, Петька! И я не удивлюсь, если откроется, что это он моего отца предал и убил. В истории такие факты встречаются[10].

— Эта история темная, — кивнул Петька. — Недаром мой дед так Скорняка боялся. Но подтвердятся его слова или нет, мы не знаем. Подождать надо. А насчет дома... мне тоже возврата пока нет. Судьба у нас с тобой одинаковая. Одному плохо, вдвоем веселее, не падай духом!

— И то правда. Спасибо, Петька! Вдвоем не пропадем. Нам бы только снова Марчука увидеть. Он нам поможет, я в этом уверен.

— Ты погоди, чего спешить. Марчук Марчуком, но и у нас есть голова на плечах. Цену себе знаем, понятно?

Последние слова прозвучали хвастливо, но Валька уже знал, на что способен вожак, и не стал возражать. Петька Птица много всего перенес. Он бесстрашный и верный человек. С ним Вальке надо идти до конца.

— Я все приготовил для исследования тайника, — продолжал Петька. — Вычерпаем водичку консервными банками, люк откроем. Правда, масла бы подсолнечного надо, чтобы оно ржавчину в резьбе отъело. Но где его взять! Ломиком, может, подденем. Я и ломик принес.

— Когда ты успел? — удивился Валька.

— На рассвете.

— Рано встал? Или, может, совсем не спал? — сочувственно спросил Валька.

— С чего ты взял? Спал нормально. Даже сон видел. С твоим Марчуком воду из колодца откачивал. Марчук одну банку, а я две, три. Хороший сон!

— Где же ты его видел?

— Где, где. Там, где спал. У себя дома. — Петька Птица рассмеялся. — Кто бы мог подумать, что беглец дома ночует! Я, Валька, заповедь партизанскую вспомнил: находись там, где тебя меньше всего ожидают.

— Ты рискова-ал, — с уважением протянул Валька.

— Риск — благородное дело. Ну вот что, хватит отдыхать. Мое предложение такое: прежде чем начнем откачивать, слазим вниз, куда Марчук лазил. Надо же знать, что там находится!

Что ж, предложение было подходящее. И Валька поднялся, полностью полагаясь на сметку и находчивость своего вожака.

Ловушка

Прямой пучок света скользнул по узким ступеням лестницы, проник в глубину подземелья, и желтоватое, чуть мерцающее пятно легло внизу на массивные каменные плиты, на которых виднелись какие-то неясные отпечатки.

— Интересно, интересно, — прошептал Петька.

Он повел фонариком, пятно света поползло по каменным плитам, и Валька сообразил, что отпечатки на них — это следы Марчука. Он тотчас же сказал об этом Петьке.

— Ясное дело, — отозвался тот. — Пыль везде. Ну, спускаемся.

Узкая лестница была прочной, устойчивой, она не гремела и даже не подрагивала. Валька насчитал тридцать шесть ступенек.

— Колодец какой-то, — сказал Петька, подняв фонарик над головой.

— Похоже.

— Фашисты это бункерами называли. Мне дед про такие бункеры много рассказывал. Где же ход дальше? А-а, вот он! Смотри, какой коридор.

Но Валька и сам уже увидел коридор. Он начинался шагах в двадцати от лестницы и уходил вдаль, куда не доставал луч карманного фонарика. В него мог бы свободно въехать большой грузовой автомобиль.

— Ящики! — воскликнул Петька.

Одновременно с ним увидел ящики и Валька. Они штабелями возвышались по обе стороны коридора. На них чернели какие-то надписи и знаки.

— Немецкие, — определил Петька.

— Да, надписи по-немецки. Патроны, мины, гранаты, — перевел Валька. — Целый склад!