Самая главная тайна - [55]

— Знаю, она мне говорила. Ну и что? Про твоего деда тоже говорят, что он и нашим и вашим служил во время войны. Что, здесь про всех так говорят?

— Про деда — все неправда, — запротестовал Петька.

— А про Магду правда?

— Ты же знаешь, что про нее еще говорят, что она дочка графа, — продолжал Петька, но в голосе его уже чувствовалась неуверенность. — А граф был прислужником фашистов.

— Про дочку тоже, по-моему, выдумки. Ну какая же она графская дочка! Посмотри на нее — простая, обыкновенная женщина, добрая очень, Марчуку помогает. Нет, Петька, я уверен, что нам ее бояться нечего. Просто это какое-то недоразумение.

— Может, и недоразумение, — неохотно сдался Петька. — Знаю, что и про деда говорили всякое... Война была длинная, а особенно в здешних краях. Чего только не случалось. В дальних лесах, говорят, еще совсем недавно скрывались последние бандиты. Да и у нас... ты сам видишь, что творится. Сидим мы с тобой в овраге и не знаем, что делать.

Петька замолчал и задумался.

Молчание длилось долго. Прервал его Валька.

— По-моему, мы сами виноваты, — сказал он, — что попали в такое положение. Нам одним ничего не сделать. У нас есть только один выход: обратиться за помощью, рассказать все, что мы знаем.

— А кому рассказать? — живо откликнулся Петька. Наверное, он тоже думал об этом и искал подходящего выхода. — В милицию, что ли, заявить? Милиция меня наверняка сейчас ищет...

— А почему бы, например, не рассказать самому Дементию Александровичу? — предложил Валька.

— Сказанул! — буркнул Петька. — О кинжале забыл? У меня эти кинжалы ни на секунду из головы не выходят. Твой отчим не мог не знать, что в музее лежит не его кинжал. Как ты мне это объяснишь?

— Ну, во-первых, он мне не отчим, — запротестовал Валька. — А во-вторых, я тебе это и не объясню. Но я убедился, что Дементий Александрович к этой истории не имеет никакого отношения. Он ничуть не встревожился, когда узнал об этом.

— Откуда ты знаешь?

— Мама с ним по телефону говорила. И мне сказала... Дементий Александрович вне подозрения, Петька. За него я тоже ручаюсь.

— Не за многих ли ты ручаешься? — проворчал Петька. Но Валькино известие его явно приободрило и успокоило. — Хотя, если так, все вроде бы сходится... Кроме кинжала, конечно, — прибавил он.

— Кроме кинжала, — повторил Валька. — Но и это должно объясниться.

— Пока оно объяснится... — Петька вздохнул и снова замолчал.

— Да, Дементий Александрович вернется лишь после воскресенья.

Валька тоже смолк.

В глубине оврага было так тихо, что он явственно расслышал угрюмое сопение своего дружка. Петька сидел как-то непривычно понуро, он низко опустил голову и казался в самом деле отверженным. Валька представил, как он поплывет через озеро, проникнет в подземелье и затаится где-нибудь в углу, прижавшись к холодным камням. И так до утра, а потом еще целый день... Один, все равно что в склепе... Бедный Петька, что же сделать, как ему помочь!.. Жалость охватила Вальку. Он жалел дружка, но не знал, какую помощь ему предложить. Только спросил:

— Тебе не холодно?

— Я закаленный, — отозвался Петька. — Ну вот что, — он встал, — придется пойти на риск и установить связь с тем человеком, который называет себя Марчуком. Если он меня сразу не пристукнет...

— Ну что ты, конечно, не пристукнет!

— Мы сейчас с тобой все равно что на войне, и каждый неверный шаг может дорого обойтись, — рассудительно проговорил Петька. — Лучше бы ни с кем не связываться, пока полной уверенности нет... Я, как Фома, тоже совсем стал недоверчивый... Но другого ничего мы с тобой не придумаем. И, значит, решено: вот мой план, — твердо закончил Петька.

Вальке казалось, что вожак мельниковцев совсем упал духом, но это было не так: приумолкнув, Петька, оказывается, обдумывал план действий. И на смену жалости у Вальки вновь пришло уважение к другу.

— Вот мой план, — повторил Петька, — ты раздобудь электрический фонарик. Есть он у тебя?

— Есть, есть.

— Возьми его, оберни во что-нибудь непромокаемое и утром, как только сможешь, являйся ко мне: мы там кое-что исследуем.

— Есть, Петька, все сделаю! А если появится Марчук, смело говори ему, кто ты такой: он тебя знает.

— Посмотрим, — неопределенно ответил Петька. — Может, волей-неволей придется... А теперь нам пора. Я тебя жду, Валька, постарайся. Но смотри, чтобы не увязался кто-нибудь.

— Постараюсь.

— Ну, до утра, — Петька протянул руку. — Я иду к озеру, а ты в обратную сторону по тропе, никуда не сворачивай, придешь прямо к дому, только с обратной стороны. Понял?

— Как-нибудь... До утра, Петька.

Друзья обменялись рукопожатиями и разошлись в темноте.

Снова в подземелье

Мать успокоилась.

Проснувшись, Валька услыхал, как она вполголоса напевает за окном, и это было верным признаком, что вчерашний разговор с Дементием Александровичем в конце концов повлиял на ее настроение.

Матери, наверное, уже не чудились за каждым кустом убийцы, зато Валька чувствовал себя скверно. Он спал плохо. Вернувшись на рассвете[6], долгое время не мог прийти в себя после ночных приключений. Кроме того, не давала покоя мысль, что, устав ночью, он может заснуть мертвым сном и не проснуться до полудня. Случись так, и Петька Птица понапрасну прождет его в подземелье. Ничего себе, хорошим Валька окажется другом!..