Самая главная тайна - [52]

Одно-единственное успокоило Вальку: Петька Птица близко, он никуда не уехал и скоро все узнает о коварном предательстве своего помощника. Стыдно будет Фоме глядеть Петьке в глаза, ой, как будет стыдно!..

Роспуск отряда

Озеро светилось и мерцало под луной. Над островом возвышалась в серебряной полутьме тихая громада замка. Внизу, у причала, словно вклеенная в светлую воду, дегтярно чернела лодка. Весь берег был окантован мерцающей полоской света. Картина была сказочная!

Тревожно-сказочным казался и лес на берегу. В лесу было черным-черно, лишь кое-где на стволах деревьев, в листве посверкивали лунные блики.

«Как тихо, — подумал Валька. — Крикни сейчас — за километр слышно будет».

И, словно подтверждая это, с острова явственно донеслось:

— Стой! Кто идет?

— Разводящий со сменой.

— Разводящий, ко мне, остальные на месте!

В крепости сменялись часовые. Слышно было, как солдаты в своих тяжелых сапогах прошли по мосту. И снова установилась прочная, бесшумная тишина.

Притаившись на крутом берегу, Валька напряженно прислушивался, не плеснет ли где-нибудь вода и не раздастся ли на озере какой-нибудь другой звук, предупреждающий о появлении Петьки Птицы. Но минута шла за минутой, давно уже, наверное, уснуло на земле все живое, а Петька не показывался. И в Валькину душу стало закрадываться сомнение, не уснул ли в подземелье и его храбрый дружок. Ждал-ждал вечера да и не утерпел и прилег, — разве с Валькой такого не бывало? Сон может сморить каждого...

Устав ждать, Валька приподнялся, чтобы немного размять онемевшие мускулы. Нога у него так затекла, что подкосилась, словно чужая. И в этот момент за спиной раздался сильный шорох, кто-то схватил Вальку за руки, больно сдавил горло. На лицо упало что-то мягкое, ноги вдруг оторвались от земли: Вальку подняли и потащили.

«Пан историк и садовник! — ужаснула мгновенная догадка. — Неужели убьют?!»

Но он ошибся: рук, обхвативших его, было слишком много и они, несомненно, принадлежали не взрослым, а мальчишкам. И, поняв это, Валька успел задержать в горле отчаянный крик страха. Изо рта вылетел лишь звук, похожий на икоту.

— Зажмите ему рот, — раздалась торопливая команда.

Голос был знакомый: многочисленными похитителями, несомненно, командовал Фома. И теперь Валька мог убедиться, что заносчивые слова недоверчивого Петькиного помощника не были пустой угрозой: Владек ловко выследил его и сейчас учинит над ним расправу.

— Не надо зажимать, — отозвался Валька, надеясь в переговорах выиграть время. — Я кричать не стану, хоть до смерти бейте. И вы не поднимайте шума.

— Ну ладно, поверим, — насмешливо согласился Фома. — Только держите его покрепче, чтобы не вырвался: нам с ним надо по душам поговорить.

— Давай поговорим. Но если ты о том же самом, то я сразу скажу: ничего не выйдет, Владек, — предупредил Валька.

— Кладите его, — приказал Фома.

Вальку не очень бережно положили на землю и тотчас же сели на него. По весу Валька определил, что сидят человек пять. Видеть своих похитителей он не мог: лицо его по-прежнему было закрыто какой-то тряпкой.

— Готов ответы давать? — спросил Фома.

— Готов, готов. Может, и ты сядешь на меня для надежности? Пятеро на одного — мало.

После этих слов человека три сразу встали. Фома проговорил, как будто сконфуженный:

— Все-таки придержите его, ему нельзя доверять: вскочит в темноте — и поминай как звали.

— Не бойся, Владек. Что тебе надо?

— Говори, что ты здесь делал?

— Природой любовался.

— Природой? — издевательски переспросил Фома. — Ночью-то?

— А почему бы и нет? Луна светит.

— Я тут сверток обнаружил, — вмешался в разговор один из подручных Фомы.

— Что в свертке?

— Счас. Так. Хлеб. Колбаса. И бутылка. По подозрению, с молоком.

— Пищу кому-то принес! — воскликнул Фома. — Говори: кому? Графской дочке?

— Может, ей. А может, Петьке.

— Не бреши: Петька уехал! Он сдал командование мне.

— Ребята, Владек врет...

— Замолчи, собака! Дайте ему разок, чтобы знал, как командира позорить!

Кто-то сунул Вальке кулаком в бок. Валька охнул от боли и сказал:

— Ребята, вы меня можете избить, только каждый подсудимый имеет право на последнее слово.

— Ну так говори, мы слушаем, — проворчал кто-то.

— Вы называете себя мельниковцами. А я сын капитана Мельникова. Но даже не в этом дело. Неужели вы будете бить лежачего? Все равно как бандиты из-за угла.

— Верно говорит, — опять проворчал тот же самый голос. — Лежачего не бьют — святой закон. Может, ты, Владек, сойдешься с ним один на один?..

— Да. Конечно. Пускай кто кого, — поддержали говорившего и другие.

— Это мы решим, — неуверенно ответил Фома. — Но сначала предъявим ему наш ультиматУм.

— Что, что... ультиматУм? — засмеявшись, перебил его Валька. — Владек, ультимАтум надо говорить. Уль-ти-мА-тум.

— С-собака! — снова выругался уязвленный Фома. — Смажьте его по роже, да хорошенько. Я приказываю!

— Стоять, ни с места! — внезапно раздался приглушенный голос. — Отменяю приказ.

— Петька? Ты?.. — пробормотал ошеломленный Фома.

Валька оттолкнул своих стражей, сдернул с лица тряпку, вскочил и кинулся к Петьке. Фома, наоборот, рванулся прочь, но Петька успел схватить его за руку.