Самая длинная ночь - [92]
А л е к с е й. Христосик!
Г е о р г и й. Миф об Иисусе Христе на определенном историческом этапе отражал вековечное стремление людей к правде и справедливости. Величие его в том, что Иисус жертвой своей искупал грехи человечества. (Многозначительно посмотрел на отца. Константину.) Что искупаешь ты?
Е к а т е р и н а. Пьянство свое и воровство!
Г е о р г и й. Подожди, Катя. (Отцу.) Пусть он ответит.
К о ч е в а р и н (Константину). Ну? Так что же? Чей грех искупаешь?
К о н с т а н т и н. Сам и ответь.
К о ч е в а р и н. Мой?
К о н с т а н т и н. Стоило ли нам всю жизнь ссориться? Видишь, как хорошо мы с тобой понимаем друг друга.
К о ч е в а р и н. За всю свою долгую жизнь я не совершил ни одного поступка, за который раскаиваюсь.
К о н с т а н т и н. Не верю.
К о ч е в а р и н. Ни одного.
К о н с т а н т и н. Мне жаль тебя, отец.
К о ч е в а р и н. В жалости не нуждаюсь. Я всегда честно исполнял свой долг.
К о н с т а н т и н. А сидишь в рядовых ревизорах. Все твои однополчане в большие люди вышли, а тебя начальником отдела так и не назначили.
К о ч е в а р и н. Не стремлюсь.
К о н с т а н т и н. Сейчас, может, и не стремишься, а прежде карабкался. Чтоб стать начальником, на жизнь нужно смотреть пошире — глядишь, чего-нибудь и не заметишь…
К о ч е в а р и н. В чем ты меня обвиняешь? В честности?
К о н с т а н т и н. А инженер Ващенко умер…
К о ч е в а р и н. Мне жаль. Искренне жаль.
К о н с т а н т и н. Возможно, он был гений…
К о ч е в а р и н. Такого понятия нет ни в одной инструкции. Он израсходовал деньги, отпущенные на капстроительство, обманул банк, ввел в заблуждение министерство. Я сделал для него все, что мог. Гениям тоже не положено нарушать финансовую дисциплину.
К о н с т а н т и н. У него не было другого выхода.
К о ч е в а р и н. Ложь — это не выход. Ложь всегда вредна и безнравственна!
К о н с т а н т и н (с горечью). Дантон в парусиновых нарукавниках. Блюститель нравственности. Маленький человек с потертым портфелем. Ты помнишь лицо Ивана Анисимовича Ващенко? Он никогда не снится тебе по ночам? Три года назад он сидел здесь, в этой комнате. Вот на этом стуле. (Указывает на стул, где сидит Алексей.) Помнишь, о чем он просил тебя? (Алексею. Грубо.) Встань!
А л е к с е й. Ты… Потише…
К о н с т а н т и н. Пошел вон! (Сгоняет брата со стула.)
А л е к с е й. Он совсем озверел… Бешеный!
К о н с т а н т и н (садится на стул. Как бы от имени Ващенко). Михаил Антонович, я понимаю всю двусмысленность своего визита. Я не пришел бы к вам, если бы не ваш сын. Он дружит с моей дочерью, кажется, у них серьезные намерения. Он убедил меня в том, что с вами нужно идти в открытую, что вы трудный, неуживчивый, но честный и принципиальный человек.
К о ч е в а р и н. Этого он не говорил.
К о н с т а н т и н. Мог сказать. Это я уговорил его пойти к тебе. Я тебя не любил, но я верил в тебя, я тебя уважал. Я надеялся…
К о ч е в а р и н. Дальше.
К о н с т а н т и н. Михаил Антонович, вы знаете, как трудно рождается новое: косность мышления, незаинтересованность, амбиции, бюрократизм. На это уходят годы. А иногда и вся жизнь. Что это значит — быть честным, Михаил Антонович? (Указывает на Георгия.) Жить по правилам личной безопасности? Или всеми правдами и неправдами биться за дело, в которое веришь? Я грешный человек. Я верю в грешников, а не в святых! Правила создают люди. Но люди их и меняют. Люди имеют обыкновение ошибаться. Сегодняшняя правда может стать неправдой завтра…
К о ч е в а р и н (перебивает). Это кто говорит, ты или он?
К о н с т а н т и н. Он! Мне ничего не нужно для себя. Как и вам, Михаил Антонович. Я не боюсь ответственности. Я боюсь только одного: узнают раньше времени о моем самоуправстве — прихлопнут все, что я успел сделать. Мне нужен месяц, чтобы закончить обогатительную установку. Задержите акт ревизии. Один месяц! Больше я ни о чем не прошу! Так он тебе говорил?
К о ч е в а р и н. Примерно…
К о н с т а н т и н. Он все тебе выложил. Сам.
К о ч е в а р и н. На коллегии я высказал свое особое мнение.
К о н с т а н т и н. Ты предал его!
К о ч е в а р и н. Иначе я поступить не мог. Закон есть закон.
Е к а т е р и н а. Знаете, как все это называется? «Паны дерутся, а у мужиков чубы трещат». Дайте жить! Больше мы вас ни о чем не просим. Дайте спокойно жить!
К о н с т а н т и н (отцу). Это ты погубил Ващенко! А вместе с ним и его изобретение.
К о ч е в а р и н. Чушь! Я не мог его спасти. Точно такой же акт записал бы на моем месте любой ревизор.
Л ю б а. Нет, папа, не любой. Я ведь тоже экономист, кое в чем разбираюсь. К нам в жэк ревизор из райфо ходит — Анна Павловна. Слесарю две ставки платили. Нельзя, не положено. Исхитрялись. Что делать? За семьдесят целковых приличный человек работать не пойдет. Пьянь держать? Бухгалтер работала, пенсионерка. По закону не имела права работать на управленческой должности, только уборщицей или лифтером. Держали. Правдами и неправдами. Нет бухгалтеров, дефицит. А потом указ вышел: и рабочим ставки увеличили, и пенсионеров на управленческой разрешили. Жизнь подсказала. Значит, ревизор правильно закрывала глаза на наши нарушения? Для пользы дела?