Сам о себе - [4]

Многим обязан я и моему школьному учителю русского языка и литературы А.Сафроненко, по-отечески поддерживавшему меня в моем стремлении стать настоящим писателем.

Мне не довелось встречаться ни с М.Горьким, ни с В.Маяковским. Потрясенный смертью великого поэта, я написал стихи и послал их в редакцию одной из московских газет с просьбой не высылать мне гонорара. Стихи напечатаны не были…

В 1930 году по окончании пятигорской школы 2-й ступени имени 25-го Октября я решил начать самостоятельную жизнь…

«…Посылаю сына в Москву, чтобы попытаться поставить его на ноги. Его задача получить нужное для писателя образование — путем работы в библиотеке, посещения театров, диспутов и общения с людьми, причастными к культуре. Если в течение года он сумеет двинуться вперед и будут какие-либо надежды, то возможно учение в литературном техникуме, если нет — он поступит на завод рабочим и потом будет учиться по какой-нибудь специальности…» — писал отец в письме своей сестре М.А.Глебовой, проживавшей в столице.

— Больше всего ты любишь писать стихи. Пробуй свои силы. Учись дальше. Попробуй вылечиться от заикания. Работай над собой. Может быть, со временем из тебя что-нибудь и выйдет. Но главное, чтобы из тебя вышел человек! напутствовал он меня, провожая в Москву.

Мне исполнилось семнадцать лет.

Страдая с детства дефектом речи — заиканием, я никогда не стеснялся своего недостатка. В определенных трагикомических ситуациях я так умел обыграть свое заикание, что в школе никому из моих сверстников и в голову не могло прийти посмеяться надо мной.

Человек, лишенный чувства юмора, чаще всего обидчив и потому несчастен. Ему трудно жить среди людей. Он мнителен и любую безобидную шутку в свой адрес может воспринять как оскорбление. Зато бесценно свойство человека, умеющего посмеяться над собой. Это я хорошо усвоил с детства.

Полный надежд, готовый преодолеть любые житейские невзгоды, я покинул отчий дом…

Существовать на литературный заработок было трудно. В течение трех последующих лет я сменил ряд профессий: работал разнорабочим на Москворецкой ткацко-отделочной фабрике, был помощником топографа в геологоразведочной экспедиции в Восточном Казахстане и в изыскательской партии Московского управления воздушных линий на Волге. Мне пришлась по душе дружная кочевая жизнь геологоизыскателей — жизнь, полная романтических неожиданностей, трудностей и приключений. Но я не оставлял мечты о литературном творчестве.

С 1933 года я стал более или менее часто печататься в столичной прессе. Мои стихи появлялись на страницах «Огонька» и «Прожектора», на газетных полосах «Известий», «Комсомольской правды», «Вечерней Москвы», «За коммунистическое просвещение». Опубликованная в «Огоньке» песня «Марш эскадрилий» была неожиданно перепечатана «Правдой». К этому времени относится начало моей долголетней дружбы с такими выдающимися мастерами советской эстрады и театра, как Рина Зеленая и Игорь Ильинский, в исполнении которых впервые зазвучали со сцены и по радио мои стихи для детей.

Я был зачислен на внештатную работу в отдел писем редакции «Известий». Здесь я впервые встретил ставшего на многие годы моим близким другом молодого, но уже популярного писателя и фельетониста Льва Абрамовича Кассиля. На всю жизнь останется для меня примером образ этого чудесного человека, неутомимого газетчика, подлинного патриота и одного из зачинателей советской детской литературы, отдавшего всю свою жизнь, весь свой талант делу воспитания детей и юношества.

Молодые поэты и прозаики тридцатых годов принимали живое участие в работе заводских литературных кружков, выступали на страницах многотиражек, в рабочих и студенческих аудиториях, по командировкам редакций выезжали на новостройки и в колхозы страны. Пафос первых пятилеток вдохновлял молодую литературную смену, и старшее поколение писателей подавало ей достойный пример. В эти годы для меня, как и для многих моих товарищей и сверстников по литературному объединению при журнале «Огонек» (А.Недогонов, Е.Долматовский, Л.Ошанин и др.), равно как и по Литературному институту имени А.М.Горького (К.Симонов, М.Алигер, С.Васильев и др.), стало насущной потребностью творчески откликаться на события времени. У меня вырабатывалось все более активное отношение к жизни, внутренняя потребность черпать свое вдохновение в делах и мыслях современников. Я писал стихи о челюскинцах и папанинцах, о пограничниках и зарубежных пионерах, поднимал свой еще не окрепший поэтический голос против фашизма.

…Есть в пограничной полосе

Неписаный закон:

Мы знаем все, мы знаем всех:

Кто я, кто ты, кто он.

Чтоб не могли в твоем краю

Орудовать враги,

Будь зорче!

Родину свою,

Как око, береги!..

(«Враг»)

Моя «Итальянская песенка» была посвящена событиям в Абиссинии:

…Я хочу, мой черноглазый,

Чтобы никогда

Ты не знал, сынок, про газы,

От которых люди сразу

Слепнут навсегда.

Что не будешь ты солдатом,

Я мечту таю,

Если будешь ты солдатом

Будешь ты другим солдатом

И в другом бою.

(«Итальянская песенка»)

В годы героической борьбы испанского народа за свою свободу были написаны стихи об астурийском горняке, погибшем под стенами Мадрида, опубликована антифашистская баллада «Жили три друга-товарища в маленьком городе Эн…» и стихотворение «Испанский мальчишка в Испании жил». Вышла несколькими изданиями поэма «Миша Корольков», посвященная пионеру, попавшему в плен к японцам, захватившим советский пароход.