Сальвадор Дали. Божественный и многоликий - [15]

Шрифт
Интервал

Для нашего героя, как ни скептически и с изрядной долей юмора он не описывал бы впоследствии в своих книгах время учебы в Мадриде, это было своеобразным крещением, посвящением в то, чем он будет жить дальше, тем, что определит его творческую судьбу.

Написанная в то время на бумаге акварелью и чернилами работа «Грезы ночных прогулок» очень точно отражает эмоциональное напряжение и страстный интерес юноши к новому романтическому времяпрепровождению в обществе друзей, с тайными сердечными волнениями и интригами, жгущими душу и сердце наблюдениями за жизнью большого города с его влекущими пороками продажной любви и тем чувством свинцового тупого одиночества, от которого и бегут обитатели мегаполиса в полную тайн и разочарований Ночь…

Это не единственная работа на эту тему. Еще до Мадрида, в Фигерасе, он начал серию акварелей с сюжетами плотских вожделений. Но в «Грезах» больше романтического чувства и юношеской веры в святость дружбы и ее непреходящую ценность.

Что ж, так оно и было на самом деле, и, повторимся, как ни иронизировал впоследствии Дали с высот своей известности, как он ни бросался словами эпатирующего гения о том времени, его работы того периода все же говорят об обратном. В эпизодах ночных странствий, что мы видим в «Грезах», отстраненных, конечно, и преображенных видением художника, есть то тепло и те незабвенные чувства, что рождаются только тайной молодости и крепкой, как кажется, дружбы…

В один из таких вечеров, подогретые шампанским, всласть наговорившись о революции, — при этом обычно застенчивый и молчаливый Сальвадор выплеснул хриплым своим голосом целую филиппику против грязной буржуазной прессы, порочащей Ленина и большевиков, которые создают музей импрессионизма! — так вот, к пяти утра под звуки негритянского джаза собутыльники в порыве дружеского расположения и единства на пьяной волне решили встретиться здесь через пятнадцать лет несмотря ни на что, даже если на месте этого кабака, где они пьянствовали, ничего не будет. Разорвали на семь частей клубную карточку и написали на каждом клочке номер, причем Дали достался клочок с номером восемь, хотя всего их было семеро. Через 15 лет в Испании разразилась гражданская война. В отеле, где происходил акт торжественной клятвы, разместился госпиталь, куда угодила бомба, так что на месте достопамятной встречи действительно оказались руины.

Да, трудно себя представить без теплых воспоминаний о давно ушедшем призрачном времени юности… Я всю жизнь прожил в Колпине, пригороде Петербурга, и мои молодые годы протекали на берегах реки Ижоры, тогда еще прозрачной, под склоненными над ней столетними ивами; на их толстенных ветвях, распростертых над прибрежной водой, утром сидели рыбаки, а по вечерам и ночам — влюбленные. Идиллическое это место теперь также разрушено, но не в результате гражданской войны, а по воле идиота-градоначальника, решившего сделать бетонную набережную, поэтому в одну мартовскую морозную ночь исполинские темные трупы деревьев оказались на покрытом пушистым снежком льду. И вместе с ними погибли и минуты отроческого счастья, что таилось в зеленой мгле прибрежного сумрака, когда ты сидел в обнимку с девушкой, вытягивая, как вечность, нектар наслаждения с податливых губ…

Как все похоже! Мы также обменивались книжными новинками, перепечатанными стихами Гумилева или еще более запретного Мандельштама, спорили — и опять же о революции! — но только совершенно в другой окраске и ином смысле, — ведь мы были ее жертвами, узниками, запертыми в демагогическом пространстве так называемой коммунистической «свободы», охраняемой чекистами и стукачами…

Но вернемся в Мадрид. Уже с первого семестра учеба в Академии разочаровала Дали. Он с удивлением понял, что эти «увешанные медалями и регалиями старцы» едва ли способны утолить его жажду художественных знаний. И не потому, что закисли в косном академизме, а потому, что барахтались в паутине импрессионизма, через который молодой адепт, можно сказать, уже перешагнул. Его в Академии интересовала прежде всего техника живописи и все с ней связанное, а ему говорили, что «надо искать собственную манеру». Писавший уже холсты в манере кубизма, Дали искал мастерства, «жаждал досконально изучить рисунок, цвет, перспективу», а ему говорили, что в «живописи нет правил»!

Дали уже тогда, в молодости, если и не понимал до конца, то интуитивно ощущал, что авангарду грош цена, если он не будет идти из традиции; если же, как безродный Маугли, будет проявлять свою дикую самобытность кустарным способом, то он может уйти в небытие, даже не родившись.

Позже он придет к выводу, что «все неукорененное в традиции — плагиат». Эта фраза принадлежит испанскому писателю Эухенио д’Орсу (он еще появится на наших страницах). В продолжение темы Дали пишет вот что:

«Приведу пример в назидание изучающим историю искусств: Перуджино и Рафаэль. Рафаэль еще в ранней юности, сам того не заметив, впитал во всей полноте традицию, воплощенную в работах его учителя Перуджино. Рисунок, светотень, фактура, композиция, архитектоника, миф — все было ему дано. Он властелин, он — волен. И может вдохновенно работать при самых строгих ограничениях. Если понадобится, он уберет колонну, добавит несколько ступеней к лестнице, еще ниже наклонит голову Богоматери — так что скорбные тени лягут возле глаз. Какая свобода, какое богатство, какой накал! Сравните с Пикассо — вот полюс, противоположный Рафаэлю. Он столь же велик, но проклят. Проклят, раз обречен на плагиат, как всякий, кто восстает против традиции, крушит ее и топчет, недаром на всех его вещах лежит отблеск рабской ярости. Раб, он скован по рукам и ногам своим новаторством. В каждой работе Пикассо пытается сбросить цепи, но его тяготит и рисунок, и цвет, и композиция, и перспектива — всё. И вместо того, чтобы искать опору в недавнем прошлом, из которого он сам вышел, вместо того, чтобы припасть к традиции — живой крови реальности, он перебирает воспоминания о зрительных впечатлениях, и получается плагиат: то он списывает с этрусских ваз, то у Тулуз-Лотрека, то копирует африканские маски, то Энгра. Вот она,


Еще от автора Александр Михайлович Петряков
Великие Цезари

В середине I столетия до нашей эры мало кто сомневался, что Римская Республика обречена – жесточайшие гражданские войны, продолжавшиеся полвека и уменьшившие население Италии вдвое, поставили Вечный город на грань катастрофы. И Республика пала. Однако на ее руинах было воздвигнуто новое могучее государство, завоевавшее полмира и определившее развитие европейской цивилизации, – Римская Империя. Это чудесное преображение, продлившее Риму жизнь на полтысячи лет, связано с именами двух величайших государственных деятелей, настоящих гениев власти – Гая Юлия Цезаря и его приемного сына Октавиана Августа, который продолжил дело отца после гибели Цезаря от рук заговорщиков и не только отомстил его убийцам, не только одержал победу в гражданской войне и захватил единоличную власть, но и провел грандиозные реформы, заложив основы Империи и добившись внутреннего мира, стабильности и процветания.


Колобок

В отличие от других произведений данного жанра книга Александра Петрякова «Колобок» не содержит сцен жестокого насилия, убийств и прочего негатива. Герой книги — молодой спортсмен, промышляющий грабежом и воровством денег и драгоценностей у женщин. При этом он пользуется у них успехом и добивается с некоторыми интимной близости. Благодаря смекалке, смелости и ловкости он постоянно ускользает от полицейских, поэтому они дали ему прозвище Колобок. Он вступает в связь с женой богатого владельца строительной компании и оказывается замешанным в ситуацию с крупным мошенничеством.


Рекомендуем почитать
Жизнь сэра Артура Конан Дойла. Человек, который был Шерлоком Холмсом

Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».


Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.