Сальто назад - [41]

Всё-таки даже интернациональный стиль несёт отпечаток личности автора. Людмила Живкова заявила, что Христо Лозанов будет отвечать за рабочее проектирование и строительство объекта. «При максимальном контакте с победителями». — Подчеркнула она.

Бронзу получила тоже студенческая команда, но из МАРХИ. Её лидер Александр Великанов, был очень недоволен таким результатом. В силу горячего характера, он даже взял микрофон и нелицеприятно отозвался об организаторах конкурса, об участниках и организаторах. Однако не получив поддержки, ушёл, хлопнув дверью.

После этого были зачитаны номинанты поощрительных премий, которых было около двух десятков. Живкова произнесла речь, в которой рассказала о планах по организации в процессе строительства нового подхода к решению творческих задач.

— Нам, я имею в виду не только Болгарию, но и человечество в целом, важно найти пути к решению общих задач вставших перед Цивилизацией в последние годы. Надо уходить от ядерной конфронтации, надо решать проблему голода и болезней, надо бороться за сохранение природной и культурной среды. Строительство международного университета на территории нейтральной Болгарии будет служить важной вехой на этом пути и послужит укреплению связей между народами, между цивилизациями, между культурами.

Тут уже зал не мог усидеть. Все как один разразились дружными овациями. Около минуты под сводами посольства раздавались дружные рукоплескания. Обстановка, накалившаяся после оглашения результатов, разрядилась к всеобщему удовольствию.

В июньском номере «Архитектуры СССР» глава Союза Архитекторов Г.М. Орлов написал буквально следующее «Результаты конкурса проведённого правительством НРБ показали высокий уровень преподавания в архитектурных ВУЗах СССР…»

Во время фуршета, держа в одной руке канапе с болгарской брынзой, а в другой бокал «Биляны», я, перекрикивая общий гам голосов, отвечаю на вопросы Жанны. Миниатюрная блондинка, стройная, с большими почти кукольными серыми глазами. Привлекательна, мила, не отнять.

Я всё ещё нахожусь под впечатлением, но как-то умудряюсь отвечать на вопросы. Не знаю, правда, попадаю ли в требуемый формат.

— Боря! Ты сегодня какой-то не такой! — Жанна недовольно морщит брови. — Соберись, сосредоточься и попробуй более ответственно отнестись к нашей совместной работе. Интервью, если его хорошо оценят завтра, пойдёт в КП. Надо же отметить редкую победу наших студентов на международном конкурсе.

— Жанночка, миленькая, смилуйся над несчастным инвалидом подковёрной войны. — Пытаюсь я отшутиться в ответ. — Меня и в самом деле очень потрясло сегодняшнее событие. Я даже на призовое место не рассчитывал, если честно.

— Тогда, может быть, поедем в «Музу». Выпьем «Шампань-Коблер». Вспомним…

— Идея насчет «выпьем», мне нравится. Вот насчёт «вспомним» я сильно сомневаюсь. Опыты, проведённые мной, показали, что алкоголь не способствует восстановлению памяти.

— Узнаю болтунишку. — Жанна смеётся открыто и задорно. — Поехали, сама тебе всё расскажу.

Вечер был скрашен не только сладеньким коктейлем, но и сладенькими губками очаровательной юной журналистки. Когда она узнала, что я не помню и про Архангельский переулок, ей стало так смешно, что она чуть не упала со стула от разобравшего её хихиканья.

Оказалось, что познакомились мы с ней ещё зимой 1976 года, когда я припёрся в Москву готовиться к поступлению на журфак, потом встречались летом, после фиаско с поступлением. К сожалению, в последний раз. После этого она мне как-то раз даже звонила, но меня не было дома, работал в Болгарии.

— Зато теперь я совершенно свободен, хоть и получил пулю в башню, последующую кому и амнезию, — Мой рассказ краток. — по рассказам друзей и родственников в Болгарии я работал в каком-то институте и вёл совершенно разнузданный образ жизни.

— Как это разнузданный? — Жанна делает круглые глаза. — Ты же говоришь, что с женой там был.

— Так мы вместе… это… разнуздывались, как только фантазии хватало. — Мне потом Ленка сама и рассказывала. Кстати, поэтому она меня и оставила.

— Ну и дура! Судя по тому, как ты в первый же вечер честь мою девичью порушил, я могу поверить в эту странную истории. — Она прильнула к моим губам в очередной раз. — Как же мне с тобой было тогда здорово. До сих пор, как вспомню, так ноги дрожать начинают, и дыхание учащается… Никто после тебя так меня не любил.

— Что ты хочешь от инвалида? — нежно шепчу я ей в ушко, одновременно руками забираясь под одежду. Нежная и гладкая горячая девичья кожа под моими руками заставляет сердце биться часто и громко. Во рту внезапно пересыхает, в глазах темнеет, — Неужели последствия ранения так сказываются? — проносится у меня в мозгу. Однако желание пересиливает страх.

На следующий день, когда я уже вернулся к месту временного проживания, в двери квартиры Морозовых раздался настойчивый звонок. Уже по звуку чувствовалось, что это представитель власти. Молодой усатый мужчина в чёрном костюме, но с военной выправкой уверенно вошёл и потребовал представить ему Рогова Бориса Григорьевича.

Я не стал уходить через балкон, а вышел и отрапортовал, что есть такой, что это я, и я готов выслушать товарища.