Сальто мортале - [19]

Перед первым уроком народ на газету особо внимания не обратил. Понятно, надо в гардеробе потолкаться, домашку списать, то да сё, не до газеты, в общем. Хотя яркое красное пятно на стене в глаза бросается сразу. После первого урока я не утерпел и поднялся на второй этаж, чтобы понаблюдать за «читателями». Вадим и Олег тоже присоединились. Стоим, делаем вид, что кого-то ждём возле «химии», болтаем потихоньку, а сами посматриваем в сторону учительской. Адонина тут же толчётся, тоже интересно, как наши труды будут оценены. Её рыжая шевелюра даже в тёмном закутке светится, как маяк.

Первыми потянулись девочки.

– Лен, слушай у меня идея, – а давай мы рубрику для девчонок сделаем про моду, там, прочие девчачьи штучки-дрючки. По-моему, тема беспроигрышная будет, подумай.

– Борь, наверное, идея хорошая, но газету тогда надо раза в два больше делать. И обязательно, чтобы там было, кто кого провожал, кто как посмотрел и тому подобное. Хи-хи-хи…

– Для этого лучше вообще подпольную газету делать и назвать ее не «Голос Комсомола», а «Визг комсомолки», – Это уже Вадик Сеновалов встревает в нашу беседу.

Тем временем, к газете подтянулись пацаны. Ясно, что их привлекли больше девчонки, чем газета. Делают вид, что пробиваются к стенке, а самим лишь бы девок полапать. Звонок обрывает процесс, и мы с друзьями бежим на третий этаж, у нас – английский.

Шапокляк моё состояние понимает и не докучает английскими глупостями. Поэтому я просто сижу, дожидаясь звонка, чтобы снова занять «пост № 1».

После звонка, почти бегом, я скатываюсь по ступенькам и застываю в изумлении. Рядом с учительской не протолкнуться. Пройти могут только учителя, которых тоже заинтересовал продукт нашего журналистского творчества. Восторженные эмоции расталкивает мысль Григорича, – это же опасно, они же все перетопчут друг друга! Газету надо снимать! Иначе будут жертвы. В подтверждение моих мыслей, неожиданно раздается грохот. Девчачий вопль оглашает коридор. Скорее всего, какой-то акселерат-переросток попытался пролезть к центру, его толкнули, он начал падать и ухватился машинально за край доски. Старая штукатурка не выдержала и вывалилась вместе с шурупами. Доска рухнула на пол и попала на ногу какой-нибудь пигалице. Оказалось, стенная печать может бить не только фигурально, но и физически.

Мне приходится тащить доску в мастерскую.

– Михаил Павлович, принимайте ваш косяк – кричу я с порога, – рухнул наш стенд. Надо всё-таки крепить доску за кирпич.

– Шибко умный что ли, Рогов, – ворчит трудовик, – такого быть не может, я же там шуруп аж десятку вкрутил, слона можно подвесить.

– Михаил Павлович, слона то может и выдержит, а вот толпу восхищенных детей не вынес, кто-то толкнул, и штукатурка не устояла. Что еще Тимофеич скажет?

– М-да, уж! – Горестно вздыхает трудовик, почесывая щетинистый подбородок. – Похоже облажались мы с тобой. Будет нам на орехи. Тебе то что, а вот мне… э-э-эх. – Он тяжело вздыхает ещё раз – А ведь старался, сам на шурупах висел. Да, что теперь… Старая у нас школа, ремонт ей нужен капитальный…

Я уже не слушаю, что он там бубнит дальше. Мне надо на третий урок, тем более у нас это геометрия, а Ада поблажек не делает никому. Не успел я разложиться, как за математичкой, как в двери показалась рыжая головка Адониной.

– Ад-иванна, Марь-кузьминична-просит-вас-отпустить-Рогова-к-ней. – Ленка выдает скороговоркой цепочку слов, поворачивается в мою сторону и делает круглые глаза, показывая кивком, чтобы шёл побыстрее.

– Пусть идёт, надеюсь, он уже большой мальчик и сможет сам осилить новую тему, может это у него получится лучше, чем, газеты вешать, – Ада, как обычно, саркастична до язвительности.

Кузьминична сидит у себя и что-то пишет в толстой тетради. Услышав скрип двери, поднимает голову. Убирает прядь волос, упавшую на глаза и обращается к нам:

– Садитесь, мастера стенной печати. – И дальше с места в карьер, – Свете Седуновой на ногу упала ваша «газетой», хоть и не так сильно, как она кричала, но синяк будет. Родители жаловаться придут, что мне им говорить прикажете? А вдруг пожар? Рогов, – переводит она взгляд на меня, – твоя идея сделать газету из доски? Твоя-твоя, я помню. И ведь не плохая вроде бы идея, но не для нашей школы.

– Зато, Мария Кузьминична, задачу привлечь внимание школьников нам выполнить удалось!

– Ага, даже перевыполнить, – это уже Адонина пытается шутить. Мне в этот момент не понятно, то ли она меня поддерживает, то ли так издевается. Мелочь пузатая.

– А что штукатурка в нашей школе непрочно держится, то тут никто не виноват – я перехожу в наступление, – ремонт зданию нужен, вон, и Мишпаша об этом говорит, я даже забываю, что употребляю кличку трудовика вместо положенного имени-отчества…

– Михаилу Павловичу тоже достанется, – не замечает моих оправданий завуч, – ему Василий Тимофеевич по-мужски мозги прочистит, чтобы крепче вкручивал. А вам надо думать, как быть дальше с газетой.

* * *

На следующий день после уроков я опять в кабинете завуча:

– Мария Кузьминична, можно?

– Придумал как газету сделать? Давай, Боря, рассказывай.

– Придумал даже три варианта. Первый – просто крепить доску на 4 точки и обязательно в кирпич, возможно даже со снятием штукатурки и установкой доски вровень с поверхностью стены. Второй сложнее, но и привлекательнее. Сделать в виде отдельно стоящей тумбы. Есть еще и третий вариант. Сделать пять досок по количеству рубрик. Под общей шапкой, с общим лозунгом. И развешивать в разных местах школы. Около учительской про учёбу, около спортзала про спорт, рядом с гардеробом про культуру и досуг. Это позволит ликвидировать столпотворение у газеты, сделать разную периодичность и разную наполняемость. Только Михаилу Павловичу придётся дополнительно поработать.