Сальмонельщики с планеты Порно - [73]
Могамигава остановился и, обернувшись, уставился на меня.
— Вы хотите сказать, что животные на этой планете не нападают друг на друга благодаря забудь-траве?
— По крайней мере, это может быть одной из причин.
— Но посмотрите! — Могамигава сделал широкий жест рукой, приглашая меня оглядеться вокруг. — Вот здесь забудь-травы совсем немного, поэтому она на нас никак не влияет. Потеря памяти произошла, когда мы переходили поле и оказались в самой гуще. Разве может такое слабое воздействие стереть генетически запрограммированную агрессивность?
— Однако эта трава растёт по всей планете, во многих местах её целые колонии. Кроме того, все высшие животные здесь травоядные и в отличие от нас они постоянно её жуют. Во всяком случае, многоухие кролики точно ею питаются. Забудь-трава содержится в экскрементах и других животных.
Моригава снова пристально взглянул на меня. Потом, ещё раз посмотрев по сторонам, направился к росшей в нескольких метрах от нас забудь-траве, с корнем выдернул пучок и вернулся ко мне, бормоча:
— Может, дело в токсинах, содержащихся в пыльце или в составе газовой среды. Надо будет провести анализы вместе с доктором Симадзаки. Положите в коробку. — И он протянул мне пучок с таким видом, будто это ядовитая змея.
Не теряя времени, наша тройка двинулась дальше. У нас были часы, но они отсчитывали земное время — чередование дня и ночи каждые два часа сбивало с толку, и мы смутно представляли, который сейчас день недели или время суток.
Многоухий кролик метнулся под ногами справа налево и нырнул в густую траву.
— А как тогда с кроликами? — спросил Могамигава, на ходу продолжавший придумывать свои доводы в нашем споре. Он был доволен, что всё-таки сумел отыскать контраргумент.
— А что такое? — ответил я вопросом на вопрос.
— У них бывает по девять, а то и одиннадцать ушей. Настоящих только два, а остальные… э-э…
— Ложные.
— Да, от семи до девяти ложных. Дёрнешь за такое ухо — кролик его отбрасывает, как ящерица хвост. Хотя новое вместо него не вырастает. Разве это не доказывает, что у них есть враги в природе?
— Конечно есть. Однако кроликов за уши только люди дёргают. Возьмите носатую сирену. Такое крупное животное, без носа. Но оно травоядное. А если учесть, что мамардасийцы едят этих кроликов и другого мяса не употребляют, то очень может быть, что ложные уши — это механизм, дающий шанс спасаться от людей.
— Неужели люди — единственные плотоядные существа на этой планете?
— Насколько я знаю, да, — сказал я и добавил: — Хотя кто знает, кого мы встретим в джунглях.
Могамигава сморщился.
Деревьев в округе становилось всё больше — верный признак того, что мы приближались к джунглям. Как раз с этого места наша прошлая экспедиция двинулась в обход. Шипящая акация, чесоточное дерево, зубастая дейция… Жуткие экземпляры — и на вид, и по названию. На шипящей акации гроздьями повисли реликтовые коконы. Ветви чесоточного дерева покрывала висячая ползучка — наземный вариант ласкающих водорослей. Пронзительно заливались скрипучие цикады, всё чаще встречались олени-свистуны, трехгорбые кабаны, носатые кроты, другие животные — похожие на земных белок, оленей, обезьян. Временами из тени деревьев, сквозь которые мы пробирались, с мычанием высовывалась морда раскладной коровы, заставляя нас подпрыгивать от неожиданности.
Морда у неё была не коровья, да и туловище гораздо меньше. Она куда больше походила на кабана. Коровой её назвали за привычку жевать жвачку. Но четырёх желудков для переваривания жвачки, как у коровы, у неё не было. В процессе пережёвывания её передние ноги стояли на месте, зато задние шагали вперёд, отчего туловище складывалось гармошкой. В результате желудок сжимался, и его содержимое выталкивалось в рот. Потом задние нога останавливались, передние выдвигались вперёд, и корова растягивалась, напоминая уже таксу. Мне захотелось когда-нибудь вскрыть это животное и посмотреть, как устроен его скелет.
Могамигава тем временем решил возобновить наш диалог:
— В воде, на деревьях, на поверхности, под землёй все местные животные прошли адаптивное распространение, в результате чего стали очень похожи на земных особей. Однако в отличие от Земли на этой планете они все травоядные млекопитающие. Причём, по-вашему, не просто млекопитающие, а приматы или же очень близкие к ним высокоорганизованные животные. Вам не кажется это странным?
— Ничуть. Даже рептилии в мезозойский период прошли адаптивное распространение. Например, трицератопсы похожи на носорогов, птеранодоны — на птиц, бронтозавры — на слонов, некоторые виды тероподов — на тигров, ихтиозавры — на рыб.
— Нет. Я не об этом. Я уже спрашивал: почему здесь так мало менее высокоорганизованных млекопитающих, рептилий и амфибий? Рыб вроде тоже нет, из птиц только пенисный воробей.
Я молчал. Скажи я ему откровенно, что думаю, опять бы вышел спор, да ещё покруче.
Но Могамигава не отставал:
— Вот вы сказали, что не согласны с теорией Фудзиони Исивары о законе универсального ортогенеза. Насколько я помню, он утверждает: «Живые организмы на всех планетах, а не только на тех, которые принадлежат к нашей солнечной системе, в широком смысле эволюционируют от бактерий и водорослей к формам жизни, обладающим интеллектом, в соответствии с основным законом универсального ортогенеза, который распространяется на весь космос». Вы с этим не согласны?
Ясутака Цуцуи – пожалуй, последний классик современной японской литературы, до недавних пор остававшийся почти неизвестным российскому читателю. Его называли «японским Филипом Диком» и «духовным отцом Харуки Мураками», многие из его книг были экранизированы – например, по предлагающемуся вашему вниманию роману «Паприка» Сатоси Кон поставил знаменитое одноименное аниме, а Вольфганг Петерсен («Бесконечная история», «Самолет президента», «Идеальный шторм», «Троя», «Посейдон») готовит игровую постановку.
В этом сборнике читатель найдет рассказы фантастов разных стран, посвященные самым необыкновенным фантастическим изобретениям. С их помощью герои добиваются бессмертия, приобретают способность проходеть сквозь скалы, преодолевают силу тяжести, решают задачи, которые стоят перед современной наукой.
В 2003 г. по книге был снят одноименный фильм, получивший несколько международных наград. Сам автор не раз заявлял, что теле- и киносценарии являются полноценными литературными произведениями, наравне с театральными пьесами. Как нам кажется, данное произведение красноречиво демонстрирует творческое кредо писателя — нарочитое размывание границ между высокой и массовой литературой.
Ясутака Цуцуи называют японским Филипом Диком и духовным отцом Харуки Мураками. Российскому читателю он известен прежде всего своим романом «Паприка», по которому снято популярное аниме. Роман «Преисподняя», впервые изданный на русском языке, поражает и авторским замыслом, и формой его воплощения.Герой, пятидесятилетний Такэси, попав в автокатастрофу, оказывается в преисподней, где встречает своих знакомых, погибших при самых разных обстоятельствах. Здесь время проходит совсем не так, как на земле, и люди знают не только прошлое, но и будущее.
Недалекое будущее. Генетика достигла новых высот: теперь животных и людей можно вегетизировать — превратить в растения. И правительство нашло применение новой технологии: всех, кто позволит себе малейшую критику в адрес государства, жестоко карают, высаживая вдоль дороги.
«Гордиев узел» — уникальная хрестоматия, своего рода история японской научной фантастики. Сформировавшись как самостоятельный жанр в 60-е годы ХХ в., японская НФ ныне являет собой совершенно новое, самобытное «национальное блюдо». Российскому читателю антология дает долгожданную возможность познакомиться с широким спектром японской научно-фантастической литературы второй половины прошлого века.В сборник вошли самые репрезентативные произведения самых «звездных» авторов, отражающие все периоды развития этого жанра в Японии.
XXII век. Миром правят корпорации. Человечество безвозвратно разделено на высших (тех, чьи семьи управляют корпорациями, а, следовательно, и всем миром) и всех остальных. Благодаря достижениями медицины, высшие почти не стареют — они умнее, быстрее и сильнее «обычного» человека. Остальная часть человечества почти полностью занята личным выживанием и взаимным пожиранием в надежде пробиться ближе к кормушке. Кажется, что «конец времён» уже наступил. Научный прогресс и космическая экспансия искусственно ограничены.
Россия, 2061-й. Два непересекающихся мира: богатая хайтековская Москва – закрытый мегаполис для бессмертных, живущих под «линзой» спецслужб, и Зона Светляков – бедная, патриархальная окраина, где жизнь течет по церковному календарю. Главные герои – 90-летний старик и 16-летняя девочка. Он – московский профессор, научный гений, который пытается разгадать тайны человеческого мозга, она – случайная жертва его эксперимента. Но жертвой оказывается сам экспериментатор.
Когда Высшие силы наказывают человека превысившего свои полномочия, они могут проявить такую фантазию, которая не снилась людям привыкшим наказывать провинившихся в своей среде, причиняя им боль, лишения, ограничения и смерть. На то они и Высшие силы, чтобы быть выше всего тривиального. Что же касается самого наказанного, то надо обладать неординарным умом чтобы понять, что свершившееся с ним, это наказание, а не что-либо иное.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Он не помнит своего имени, не помнит, кто он и как оказался в этом странном мире, где среди заснеженных просторов соседствуют и охотятся племена, такие разные и одновременно схожие в своём желании выжить любой ценой. Говорят, что его нашли на снегу спустя час, как прошли Большие Сани, но что такое «Большие Сани», люди не знают. События каждого дня он записывает на диктофон, найденный в комбинезоне. И пока остаётся надежда найти ответы, звучит Песнь преследования…
Галактика — унылое местечко, где живут добропорядочные граждане. А порой так хочется настоящих приключений, чтобы в кровь выбрасывался адреналин, и запомнилось приключение на всю жизнь.