Салка Валка - [43]

— Ну, я пошла, — крикнула Салка Валка из кухни. — До свиданья!

— Ну что за глупости? Я вижу, вы оба не в себе. Я для тебя готовила кофе, Сальвор, хлопотала, а ты уходишь. А ты, Арнальдур, почему не идешь в кухню? Иди сюда, поговори с Салкой. А то ведешь себя как чудак. На тебя уж стали жаловаться, что ты не признаешь людей, не здороваешься с ними! Я-то всегда думала, что вы ладите между собой. Садитесь, попейте вместе кофе!

Арнальдур вошел в кухню, бледный и серьезный. Девочка боялась взглянуть ему в глаза. На нем был воротничок и галстук, волосы подстрижены. Девочка не ответила на его приветствие и повернулась к нему спиной. Его тетка продолжала:

— Боже мой, как ты выглядишь? Бледный, точно мертвец. Где это ты пропадал вчера ночью, что заявился так поздно? Имей в виду, сегодня вечером ты у меня шагу не сделаешь из дома!

— Перестань, пожалуйста, — раздраженно возразил Арнальдур. Голос его дрожал и, казалось, вот-вот сорвется. — Оставь меня в покое!

— Я вижу, ты возомнил себя слишком взрослым, начинаешь пререкаться со старшими. Ладно, садись и поговори с Салкой. Она чувствует себя несчастной. Все неласковы с ней, друзей у нее нет. Ты плохо поступил, что перестал с ней дружить.

— Насколько я понял, ты уже успела рассказать Салке все, что, по-твоему, ей нужно знать обо мне и других людях. К тому же ей безразлично, говорю я с ней или нет. Я прекрасно слышал, Салка, как недавно в лавке ты сказала, что не собираешься разговаривать со мной, хоть и не знаю, в чем я перед тобой провинился. Не помню, чтобы я был груб или невежлив с тобой.

— Не хочу я с тобой разговаривать, — отрезала девочка, держа чашку кофе в руках и отворачиваясь к стене.

— В чем дело? — удивленно рассмеялась Херборг. — Уже не влюбились ли вы, дети, друг в друга?

— О нет, тот, кто все видит и знает, тому известно, что нет. Про нас этого не скажешь! Ничего похожего!

— Рад это слышать, — обиженно отозвался мальчик. — По правде говоря, я даже не представляю, что мог бы влюбиться в тебя, по крайней мере до тех пор, пока ты ходишь в штанах, глупая. Вот когда наденешь юбку, тогда видно будет.

— Да, конечно. Особенно если я наряжусь в меховое пальто и буду гонять тебя по ночам за водкой, чтобы потом напиваться, как теленок, — выпалила девочка, сильно покраснев. Она потеряла контроль над собой, и лицо ее стало почти безобразным.

— Теперь мне ясно, зачем ты пришла к нам сегодня, — вскипел Арнальдур. — Ты пришла, чтобы оболгать меня перед моими родными. Ну что ж, яблоко от яблони недалеко падает. Ты ничем не отличаешься от своей матери. Всем известно, что произошло между тобой и женихом твоей матери, когда ты была еще совсем маленькой паршивой девчонкой…

— Арнальдур, постыдись, что ты говоришь! — прервала его тетка. — Придется, видно, задать тебе хорошую трепку!

Салка Валка отшатнулась, как от удара хлыста, она уронила чашку, пролив кофе на брюки, она затряслась всем телом, ее душили рыдания. Вскочив на ноги, девочка остановилась посреди комнаты, ее глаза были полны слез, каждый мускул дрожал от гнева и стыда. В эту минуту Салке Валке казалось, что ей никогда не приходилось видеть более страшного чудовища в человеческом облике, чем Арнальдур Бьернссон. Нет слов, чтоб выразить, какое он чудовище. Как ужасно она ошибалась в нем до сего дня.

— Я знаю, моя мама несчастна. У нее нет денег, чтобы купить приличную тряпку и прикрыть ею свое тело…

Девочка, вероятно, собиралась высказать им все то, что уже наболело, но слезы душили ее, и она не смогла произнести больше ни слова. И, прежде чем Херборг успела подойти к ней и успокоить се, она уже скрылась за дверью.

— Салка! — кричала ей вслед Херборг. Но девочка была уже во дворе.

— Салка Валка! — кричала Херборг, следуя за ней. Но девочка проскочила в калитку, быстро спустилась с холма и исчезла в темноте.

Глава 16

Незнакомец в поселке! Какая новость может произвести большее впечатление, чем весть о появлении незнакомца среди зимы, когда жителям рыбачьего поселка уже до смерти надоело смотреть друг на друга и когда им уже не доставляет удовольствия даже злословить о веснушках и бородавках на носу своего соседа. К людям неожиданно возвращается вежливость — удивительно приятное качество, обычно выходящее из обихода в маленьких городках. Повстречав незнакомца на дороге, они снимают шляпу, раскланиваются, расспрашивают обо всем — как зовут его, что привело его в здешние места, женат ли он, каков выдался в прошлом году улов в его краях. Стоит только показаться незнакомцу, как во всех домах у дороги приподнимаются занавески, к окнам приникают женщины, молодые и старые, в потрепанных кофтах, многие с младенцами на руках. Малыши упираются пальчиками ног в ржавые жестяные или эмалированные банки, заменяющие цветочные горшки, в которых торчат унылые, безжизненные стебли, возможно — единственное украшение в бедняцком доме. Женщина, завидев незнакомца, выходит на крылечко и долго стоит, сложив руки под передником, и смотрит ему вслед с невыразимой тоской в глазах, с той благоговейной тоской, которую в больших городах считают признаком отсутствия моральных устоев у простых женщин. Ребятишки, засунув пальцы в рот, затаив дыхание, стоят у дороги по щиколотку в снежной слякоти и зачарованно смотрят на пришельца до тех пор, пока не окоченеют ноги в драных ботинках.