Салка Валка - [144]
— Неужели? А я-то думала, что ты совсем из другого мира. Насколько я помню, ты утверждал это в прошлом году. Не высоко же ты поднялся над землей!
Она встала и хотела высвободиться из его объятий, но он крепко держал ее за платье.
— Попытайся понять меня, — умолял он.
— Нет, Арнальдур, это ни к чему. Я глупа и, кроме того, я, наверное, плохой человек. Вероятно, нужно обладать большой культурой и добродетелью, чтобы понимать идеалы, а я всего-навсего простая рыбачка. У тебя, верно, есть много друзей, которые понимают тебя куда лучше, чем я.
— Послушай меня, Салка, послушай, прошу тебя. Когда весной в Дюрадале я впервые поцеловал тебя, я полностью не осознал, что случилось. Не скрою, у меня было много девушек. Но они не оставляли глубокого следа в моей душе. Представь себе, я подчас серьезно думал, что имею право на личную жизнь не больше, чем птицы, летающие стаями, или рыбы, которые косяками ходят в море. Я полагал, что все мое существование — сознательное служение широким массам, и, когда я бывал с какой-либо девушкой, меня никогда не покидало чувство, что это случайно, временно, я прихожу и ухожу. Я был совершенно убежден в том, что не могу крепко привязаться к человеку. Требование личной жизни мне казалось буржуазным предрассудком. Когда мы были детьми, Салка, мы ссорились, иногда дрались и я часто хотел причинить тебе боль или принизить, потому что ты была такая независимая, смелая. Но даже в тех случаях, когда мне удавалось доколотить тебя, я все равно чувствовал себя побежденным. Ты помнишь последний вечер в нашем детстве, когда я пришел к тебе просить прощения? Я дал тебе медальон с моей фотографией, его берегла моя мать, он остался после ее смерти. Салка, могу я тебя попросить, сделай мне одолжение? Сохрани эту фотографию на всю жизнь.
Она ничего не ответила, только посмотрела на него рассеянно, словно во сне; она хотела, чтобы он говорил, говорил…
— Когда я вернулся сюда прошлым летом, я вновь почувствовал желание подчинить тебя. Вспомни, как я подступался к тебе со всех сторон, вооруженный до зубов, меняя одну тактику на другую. Я видел, что ты самая сильная, мне казалось, что ты можешь управлять всей страной. Я расставлял для тебя всевозможные ловушки или же делал так, чтобы ты расставляла их для меня. Ты, наверно, помнишь, что всю прошлую зиму я старался избегать тебя? Потом однажды утром ты пришла ко мне, ты захотела вступить в профсоюз. Я выпустил твою руку, вместо того чтобы удержать ее в своей слабой руке, и она беспомощно упала. Никогда в жизни не забуду я то утро, когда ты сидела на краю моей постели и задумчиво глядела через окно на серую занимающуюся зарю… И спрашивала меня, не холодно ли мне. С этого для я умышленно уходил с твоего пути, как только ты появлялась. Но я был уверен, что рано или поздно мы будем вместе, что нам невозможно жить друг без друга. Однажды я случайно встретил тебя около дома. Что ты делала там? Нет, нет, не отвечай, это ничего не меняет. С этого момента я только и ждал, чтобы ты отбросила свою гордость и целиком доверилась мне. Я знал, что мои доводы против мира Богесена мало-помалу опрокинут твои представления, твой моральный кодекс и ты потеряешь веру в непреложность существования частной инициативы, откажешься от нее и обретешь новую веру. И наконец наступила наша чудесная ночь в Дюрадале. Самая восхитительная ночь в моей жизни, когда я покорил тебя с первого же поцелуя… И тотчас обнаружил, что это ты покорила меня, ты поколебала мою веру в то, что я живу и дышу как часть большого целого, что я не имею права на личную жизнь. Я вдруг неожиданно почувствовал, что я всего-навсего человек, жаждущий для себя личной жизни. Да, Салка, если хочешь — и смерти для себя лично, ради самого себя. Любовь, которая, как мне прежде казалось, относится исключительно к области физиология, ты перенесла в область возвышенную, духовную и одновременно надела оковы на нее. Это ты покорила меня, подчинила себе все, что принадлежало мне прежде, все взяла в свои руки.
— Подумать только, — вздохнула Салка. — Может же человек так хорошо говорить, как по книге! Я не знаю, все ли я поняла из того, что ты сказал. Пока это для меня китайская грамота, но, быть может, позже я пойму. Одно я знаю твердо: хотя ты говоришь, что я покорила тебя и подчинила своей власти, в субботу вечером ты был с другой, с той самой, у которой доктор изгонял твоего ребенка. Я не удивлюсь, если узнаю, что той ночью, когда мы вернулись из Дюрадаля, ты полез к ней под одеяло греться. Вот как я покорила тебя и подчинила своей воле!
Он отпустил ее, поднялся и отошел на несколько шагов.
— Это твоя вина, — сказал он решительно. — Ты всегда отказывала мне в естественном и неизбежном даре любимой женщины. Ты прекрасно это знаешь. Ты говорила, что любишь меня, и я слушал, как голодающий, которого богач уверяет, что любит его. Голодающий слишком скромен, чтобы попросить хлеба у богача. В глубине души он верит, что если бы его действительно любили, то ему не отказали бы в хлебе. Помнишь эту историю из книги, которую ты как-то брала у меня: богатая дама преподнесла голодающему художнику букет цветов. Каждый цветок в букете стоил двадцать пять крон. Точь-в-точь так ты поступала со мной. Но голодный человек не может есть цветы, даже если каждый цветок стоит двадцать пять крон. То, в чем ты мне отказывала, Салка, я должен был искать на стороне.
«Свет мира» — тетралогия классика исландской литературы Халлдоура Лакснесса (р. 1902), наиболее, по словам самого автора, значительное его произведение. Роман повествует о бедном скальде, который, вопреки скудной и жестокой жизни, воспевает красоту мира. Тонкая, изящная ирония, яркий колорит, берущий начало в знаменитых исландских сагах, блестящий острый ум давно превратили Лакснесса у него на родине в человека-легенду, а его книги нашли почитателей во многих странах.
Настоящий сборник составили рассказы лауреата Нобелевской премии 1955 года и Международной премии мира, выдающегося исландского писателя Халлдора Лакснесса: «Сельдь», «Лилья», «Птица на изгороди», «Званый обед с жареными голубями» и «Хромой старик Тур».
Жанр рассказа имеет в исландской литературе многовековую историю. Развиваясь в русле современных литературных течений, исландская новелла остается в то же время глубоко самобытной.Сборник знакомит с произведениями как признанных мастеров, уже известных советскому читателю – Халлдора Лакснеоса, Оулавюра Й. Сигурдесона, Якобины Сигурдардоттир, – так и те, кто вошел в литературу за последнее девятилетие, – Вестейдна Лудвиксона, Валдис Оускардоттир и др.
Лакснесс Халлдор (1902–1998), исландский романист. В 1955 Лакснессу была присуждена Нобелевская премия по литературе. Прожив около трех лет в США (1927–1929), Лакснесс с левых позиций обратился к проблемам своих соотечественников. Этот новый подход ярко обнаружился среди прочих в романе «Самостоятельные люди» (1934–35). В исторической трилогии «Исландский колокол» (1943), «Златокудрая дева» (1944), «Пожар в Копенгагене» (1946) Лакснесс восславил стойкость исландцев, их гордость и любовь к знаниям, которые помогли им выстоять в многовековых тяжких испытаниях.Перевод с исландского А. Эмзиной, Н. Крымовой.Вступительная статья А. Погодина.Примечания Л. Горлиной.Иллюстрации О.
Исландия, конец XIX века. Каменщик Стейнар Стейнссон, как и всякий исландец, потомок королей и героев саг. Он верит в справедливость властей и датского короля, ибо исландские саги рисуют королей справедливыми и щедрыми, но испытывает смутное чувство неудовлетворенности, побуждающее его отправиться на поиски счастья для своих детей — сначала к датскому королю, затем к мормонам. Но его отъезд разбивает жизнь семьи.Роман «Возвращенный рай» вышел в свет в 1960 году. Замысел романа о сектантах-мормонах возник у писателя еще во время его пребывания в Америке в конце 20-х годов.
"Говорят, что отец богов когда-то созвал к себе на пир богинь судьбы. Все они знали друг друга, за исключением двух, которые не встречались раньше. Кто были эти богини? Одну звали Искренность, а другую Приличие. Такой пир состоялся сегодня. Сегодня встретились эти две богини, они приветствовали друг друга поцелуем перед лицом всемогущего бога." (Х.Лакснесс, "Милая фрекен и господский дом")
«…когда мне приходится иметь дело с человеком… я всегда стремлюсь расшевелить собеседника. И как бывает радостно, если вдруг пробьется, пусть даже совсем крохотный, росток ума, пытливости. Я это делаю не из любопытства или тщеславия. Просто мне нравится будоражить, ворошить человеческие души». В этих словах одного из персонажей романа «Сын вора» — как кажется, ключ к тайне Мануэля Рохаса. Еще не разгадка — но уже подсказка, «…книга Рохаса — не только итог, но и предвестие. Она подводит итог не только художественным исканиям писателя, но в чем-то существенном и его собственной жизни; она стала значительной вехой не только в биографии Рохаса, но и в истории чилийской литературы» (З. Плавскин).
«Много лет тому назад в Нью-Йорке в одном из домов, расположенных на улице Ван Бюрен в районе между Томккинс авеню и Трууп авеню, проживал человек с прекрасной, нежной душой. Его уже нет здесь теперь. Воспоминание о нем неразрывно связано с одной трагедией и с бесчестием…».
Мохан Ракеш — классик современной литературы на языке хинди. Роман «Темные закрытые комнаты» затрагивает проблемы, стоящие перед индийской творческой интеллигенцией. Рисуя сложные судьбы своих героев, автор выводит их из «темных закрытых комнат» созерцательного отношения к жизни на путь активного служения народу.
В этот небольшой сборник известного французского романиста, поэта, мастера любовного жанра Франсиса Карко (1886–1958) включены два его произведения — достаточно известный роман «Всего лишь женщина» и не издававшееся в России с начала XX века, «прочно» забытое сочинение «Человек, которого выслеживают». В первом повествуется о неодолимой страсти юноши к служанке. При этом разница в возрасте и социальном положении, измены, ревность, всеобщее осуждение только сильнее разжигают эту страсть. Во втором романе представлена история странных взаимоотношений мужчины и женщины — убийцы и свидетельницы преступления, — которых, несмотря на испытываемый по отношению друг к другу страх и неприязнь, объединяет общая тайна и болезненное взаимное влечение.
Собрание сочинений австрийского писателя Стефана Цвейга (1881–1942) — самое полное из изданных на русском языке. Оно вместило в себя все, что было опубликовано в Собрании сочинений 30-х гг., и дополнено новыми переводами послевоенных немецких публикаций. В восьмой том Собрания сочинений вошли произведения: «Мария Стюарт» — романизированная биография несчастной шотландской королевы и «Вчерашний мир» — воспоминания, в которых С. Цвейг рисует широкую панораму политической и культурной жизни Европы конца XIX — первой половины XX века.
Перед вами юмористические рассказы знаменитого чешского писателя Карела Чапека. С чешского языка их перевел коллектив советских переводчиков-богемистов. Содержит иллюстрации Адольфа Борна.