Салават-батыр - [72]
Когда казаки умолкли, Пугачев принялся расспрашивать гостя о дворцовых новостях, о настроении петербуржцев.
Ответив на интересовавшие его вопросы, Долгополов улучил момент, чтобы сказать:
— Ваше величество, а ведь я вас давно знаю. В году пятьдесят восьмом довелось мне в Ораниенбауме бывать, где вы на ту пору проживать изволили. Я овса туда привозил. Вот тады мы с вами и разговорились. Может, помните?
— Припоминаю, родимый, припоминаю, — не стал отрицать Пугачев и, словно разгадав подоплеку приезда купца-афериста, долгие годы мечтавшего вернуть себе старый долг, наобум брякнул: — Кажись, я тебе ишо задолжал за твой овес… Так, видно, суждено было ноне расплатиться…
Тот несказанно обрадовался и быстро уверил себя в том, что перед ним истинный царь.
Приезд этого человека стал для Пугачева настоящим событием. Пускай только кто-нибудь посмеет усомниться в том, что он точной государь!
— Господь Бог ниспослал мне великую радость, — сказал он. — Сей купец мне ту радость принес вместе с приветом да подарками от самого Павла Петровича, от сыночка моего единственного. Добрый знак перед походом на Осу…
Пугачев вызвал к себе дежурного казака Якима и велел ему сообщить всем последнюю новость. После этого он собрался с приближенными отведать привезенных гостинцев — напитков да яств. Даже во время пирушки, захмелев, он продолжал донимать Долгополова разными вопросами. Выведав, что тот собирается в скором времени уехать, Пугачев уперся.
— Не пущу. Даже не думай, никуда я тебя не отпущу! При мне останешься!
— Ваше величество, сын ваш, Павел Петрович, просили меня не задерживаться.
— Все равно не пущу. А откажешься служить мне, мне — великому ампиратору Петру Федоровичу, не зарадуешься, — пригрозил Пугачев.
— Так чего мне тут делать?
— Ты с ружьицем обращаться умеешь?
— И в руки не брал ни разу, — ответил Долгополов.
— Ну тады будешь казакам моим пособлять за обозными лошадьми присматривать.
Никак не ожидавший этого Долгополов уже раскаивался в том, что связался с самозванцем.
— Ваше величество, я ведь купец, — робко напомнил он. — Я к казацкому делу непривычный.
— Мало ли что непривычный, научишься. Чай, не боги горшки обжигают, — усмехнулся Пугачев и, немного помолчав, пригрозил: — И заруби себе на носу: станешь кому про меня небылицы всякие сказывать, худо тебе будет.
— Понял, Ваше величество.
— Нет, чую я, что ты так и не усек до конца. Вот покажу тебе кой-чего, можа, и перестанешь мне перечить, — сказал Пугачев и повел Долгополова туда, где висели казненные по его приказу люди. — Погляди, как у нас наказывают, кто меня ни в грош не ставит!
При виде покачивающихся на виселицах мертвецов у купца душа ушла в пятки.
— Ваше величество, я все понял, — простонал он. — Исполню все, что ни пожелаете…
— То-то же! А таперича ступай на обозных лошадей поглядеть.
— Слушаюсь, Ваше величество, слушаюсь…
Купец, ни живой ни мертвый, поплелся к загону. Он еще долго не мог прийти в себя после увиденного и пережитого.
На другой день, когда войско Пугачева шествовало по направлению к Осе, с Долгополовым поравнялся Перфильев.
— Скажи-ка, Ефстафий Митрофаныч, как на духу, тебя и впрямь сам наследник отрядил?
— Именно так и было. Их высочество Павел Петрович приказали мне подарки доставить и назад в Питер возвращаться. Они, поди, дожидаются меня сейчас с нетерпением, — чуть не заплакал купец.
— Брешешь, ой, брешешь! — хитро улыбнувшись, ответил ему тот и расхохотался.
— Клянусь, не вру!
— Не отпирайся, знамо дело, наплел, — сказал Перфильев, не переставая смеяться. — Не мог тебя Павел Петрович сюда послать. Может, тебя кто другой от имени царевича подослал, а? Ты правду сказывай, не таись.
— Да не таюсь я. Мне его высочество самолично приказали родителя ихнего разыскать.
— Ну лады, так и быть. Раз уж ты упираешься, раскрою тебе одну тайну, — проговорил вполголоса Перфильев и с опаской огляделся по сторонам. — Меня ведь самого сюды граф Григорий Григорьич Орлов послал. Наказал мне яицких казаков подбить Петра Федоровича схватить и генералу Рейнсдорпу сдать. Он мне еще сто пятьдесят рубликов дал, чтобы я государя в Питер доставил. Но ничего дурного я батюшке нашему не учинил, боже упаси. Наоборот, я выложил все про задумку графа начистоту и верно служить обещался. Вот я и думаю, что от имени Павла Петровича тебя сюда кто другой подослать мог. Так ведь, признавайся?
— Нет, родименький, не так. Павел Петрович просили меня разузнать, как их батюшка Петр Федорович поживает, — упорно настаивал на своем Долгополов.
— Не ве-рю…
Купец, готовый расплакаться, продолжал божиться и креститься. Перфильев только посмеивался, теребя усы, и мотал головой.
Отчаявшись, тот взмолился:
— Афанасий Петрович, не погубите. Исполните мою просьбу. Вы, я вижу, имеете на государя влияние. Похлопочите перед Петром Федоровичем, пускай отпустит меня. А уж я в долгу не останусь. Ежели отпустит, обещаюсь несколько возов с оружием да порохом доставить. Окромя всего прочего, слово даю привезти в Казань самого наследника Павла Петровича…
XIX
При подходе к Осинской крепости авангард Салавата Юлаева нагнал высланный ему вслед отряд Ивана Белобородова.
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге собраны написанные в последние годы повести, в которых прослеживаются судьбы героев в реалиях и исторических аспектах современной украинской жизни. Автор — врач-терапевт, доктор медицинских наук, более тридцати лет занимается литературой. В издательстве «Алетейя» опубликованы его романы «Братья», «Ампрант», «Ходили мы походами» и «Скверное дело».
Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.
Властительница Рима. Герцогиня Сполетская, маркиза Тосканская, супруга итальянского короля. Убийца пап Иоанна Х и Стефана VII. Любовница пап Сергия III, Анастасия III, Льва VI. Мать принцепса Альбериха. Мать и — о, ужас! — любовница папы Иоанна XI, бабка и — ……! — любовница папы Иоанна XII. Это все о ней. О прекрасной и порочной, преступной и обольстительной Мароции Теофилакт. «Выживая — выживай!» — третья книга серии «Kyrie Eleison» о периоде порнократии в истории Римско-католической церкви.
Три года преступлений и бесчестья выпали на долю Италии на исходе IX века. По истечении этих лет рухнул в пропасть казавшийся незыблемым авторитет Римской церкви, устроившей суд над мертвецом и за три года сменившей сразу шесть своих верховных иерархов. К исходу этих лет в густой и заиленный сумрак неопределенности опустилась судьба всего Итальянского королевства. «Приговоренные ко тьме» — продолжение романа «Трупный синод» и вторая книга о периоде «порнократии» в истории католической церкви.
Действия в романе происходят во времена противостояния Великого княжества Литовского и московского князя Ивана III. Автор, доктор исторических наук, профессор Петр Гаврилович Чигринов, живо и достоверно рисует картину смены власти и правителей, борьбу за земли между Москвой и Литвой и то, как это меняло жизнь людей в обоих княжествах. Король польский и великий князь литовский Казимир, его сыновья Александр и Сигизмунд, московский великий князь Иван III и другие исторические фигуры, их политические решения и действия на страницах книги становятся понятными, определенными образом жизни, мировоззрением героев и хитросплетениями человеческих судеб и взаимоотношений. Для тех, кто интересуется историческим прошлым.