Салават-батыр - [102]
Согревшись немного, Юлай оживился, приподнялся на локте и неожиданно для всех спросил:
— Ребятки, а кто из вас знает про тутошние места?
— Я знаю, — отозвался Иван Почиталин, бывший «думный дьяк» военной коллегии в ставке Емельяна Пугачева, написавший для него в свое время самый первый манифест. — Хотите послушать?
— Как не хотеть!..
— Значит так… — не спеша начал он. — Прозывается сие место, как вам ведомо, Рогервик. Стоит Рогервик на полуострове… — Почиталин запнулся на названии. — Тьфу ты, как его… Вроде как чей-то рот. То ли Пакерот… Хотя нет. — Он еще немного подумал и по слогам произнес: — Кажись, Па-ке-рор… В общем, на этом самом Пакерорте есть Большой Рог да Малый…
Большой и Малый Рог, о которых упомянул Почиталин, были удалены от материка более, чем на четырнадцать кабельтов[93], тогда как крепость Рогервик вместе с полуостровом выдавалась в море на двадцать четыре кабельтова.
Когда-то Петр Первый, проезжавший морским путем в Рогервик, обратил внимание на широкую и глубокую бухту, которая не принимала в себя губительных для морских судов пресных вод. Оценив все это, Петр вознамерился перенести туда свой военный порт.
Рогервик был заложен летом 1718 года самим Петром Первым, после чего сюда нагнали полторы тысячи каторжников и до двух тысяч солдат. За короткий срок он действительно превратился в порт военного назначения. Однако со смертью царя строительство замедлилось, а осенью 1757 года и вовсе приостановилось. Строительные и ремонтные работы оживились здесь лишь спустя пять лет, уже при Екатерине Второй, а сам порт стал с тех пор называться Балтийским.
Планировалось возведение пяти бастионов, мол-дамбы, гавани, крепости и разных других сооружений. Поставки необходимой для этих целей древесины обспечивались за счет вырубки лесов Эстляндии и Лифляндии, камень доставляли из карьера. В 1768 году строительство вновь прекратилось, а каторжники были отправлены в Сибирь…
Почиталину были известны кое-какие из этих сведений, и он охотно поделился ими со своими товарищами.
Вдруг дверь в казарму со скрипом отворилась, и все замерли. Светя тусклым фонарем, внутрь вошел офицер, оставив у входа двух сопровождавших его солдат. Он молча осмотрел помещение и тотчас же вышел, не потрудившись даже прикрыть за собой дверь.
— Ух, чтоб вас, изверги! Нас тут и без того колотит!.. — пробурчал Почиталин и со злостью захлопнул дверь.
Охота к разговорам после этого визита у заключенных отпала. Один за другим они стали укладываться. Но даже когда все заснули, полной тишины не было. Кто-то храпел, а кто-то ворочался и бредил, бормоча и постанывая. Одному Салавату не спалось. Рассказанное Почиталиным не давало ему покоя, заставив всерьез задуматься. Если полуостров и в самом деле удобно расположен, как говорит Иван, может, попробовать сбежать отсюда? Весною, когда станет посуше, караульным за беглецами не угнаться. А пока надо пользоваться любым подходящим случаем, чтобы как следует изучить окрестности и запастись нужными вещами…
Салават решил начать завтра же. Протаскав к морю за целый день множество камней, к концу он выдохся, однако вернувшись после работы в казарму, не улегся, против обыкновения, отдыхать. Сказав себе, что не знать здешних мест грешно, Салават вышел наружу.
Дул сильный ветер. Море штормило. Обрушивая на крутые скалистые берега громадные волны, оно ненадолго отступало, прихватывая с собой все, что было ему под силу. И так без конца, в вечном движении. Под постоянным натиском морских волн некогда мощная гавань с годами приходила в негодность, мол же постепенно исчезал под водой. А ремонтировать его — все равно что вить аркан из песка. Кто же додумался сюда глыбы таскать? Уж не для того ли, чтобы каторжников хоть чем-то занять? Обидно и больно видеть, как во время шторма целые груды натасканных ими камней смывает в море…
Каково же скованному цепями Салавату бродить по этой чужой неприветливой земле вдали от родного Урала, от семьи. Совсем глухо. За все время ни одной весточки с родины! Узнать бы, как там мать, женушки, сыновья да любимая дочка.
Наблюдая за волнами, с остервенением набрасывающимися на береговые укрепления, Салават все больше погружался в безысходную тоску и время от времени смыкал веки, кое-как сдерживая наворачивающиеся слезы…
Салават смотрел на бушующее море, но видел перед собой речку Юрюзань.
«Эх, Уралкай мой, край родимый, суждено ли мне когда-нибудь увидеть тебя вновь… Все в руках Аллаха…», — вздыхал батыр.
А море, подобное угодившему в западню свирепому и грозному хищнику, все бурлит, все неистовствует, безжалостно сокрушая возведенные каторжанами укрепления.
Салават совсем продрог, но, не в силах сдвинуться с места, продолжал неотрывно смотреть на волны и думать, думать…
В романе-дилогии известного башкирского прозаика Яныбая Хамматова рассказывается о боевых действиях в войне 1812–1814 годов против армии Наполеона башкирских казаков, прозванных за меткость стрельбы из лука «северными амурами». Автор прослеживает путь башкирских казачьих полков от Бородинского поля до Парижа, создает выразительные образы героев Отечественной войны. Роман написан по мотивам башкирского героического эпоса и по архивным материалам.
В романе наряду с тяжелой, безрадостной жизнью дореволюционной башкирской деревни ярко показан быт старателей и рабочих. Здесь жизнь еще сложнее, поэтому классовое разделение общества, революционная борьба проявляются еще резче и многограннее.
На страницах романа показан процесс вхождения Башкортостана в состав Российского государства. Здесь также отслеживается развитие взаимоотношений башкирского и русского народов на фоне эпохальных событий периода правления Ивана Грозного, междувластия и воцарения династии Романовых.
Роман «Грозовое лето» известного башкирского писателя Яныбая Хамматова является самостоятельным произведением, но в то же время связан общими героями с его романами «Золото собирается крупицами» и «Акман-токман» (1970, 1973). В них рассказывается, как зрели в башкирском народе ростки революционного сознания, в каких невероятно тяжелых условиях проходила там социалистическая революция. Эти произведения в 1974 году удостоены премии на Всесоюзном конкурсе, проводимом ВЦСПС и Союзом писателей СССР на лучшее произведение художественной прозы о рабочем классе. В романе «Грозовое лето» показаны события в Башкирии после победы Великой Октябрьской социалистической революции.
В 1815 году Венский конгресс на ближайшее столетие решил судьбу земель бывшей Речи Посполитой. Значительная их часть вошла в состав России – сначала как Царство Польское, наделенное конституцией и самоуправлением, затем – как Привислинский край, лишенный всякой автономии. Дважды эти земли сотрясали большие восстания, а потом и революция 1905 года. Из полигона для испытания либеральных реформ они превратились в источник постоянной обеспокоенности Петербурга, объект подчинения и русификации. Автор показывает, как российская бюрократия и жители Царства Польского одновременно конфликтовали и находили зоны мирного взаимодействия, что особенно ярко проявилось в модернизации городской среды; как столкновение с «польским вопросом» изменило отношение имперского ядра к остальным периферийным районам и как образ «мятежных поляков» сказался на формировании национальной идентичности русских; как польские губернии даже после попытки их русификации так и остались для Петербурга «чужим краем», не подлежащим полному культурному преобразованию.
История жизни необыкновенной и неустрашимой девушки, которая совершила высокий подвиг самоотвержения, и пешком пришла из Сибири в Петербург просить у Государя помилования своему отцу.
В Истерли Холле подрастает новое поколение. Брайди Брамптон во многом похожа на свою мать. Она решительная, справедливая и преданная. Детство заканчивается, когда над Европой сгущаются грозовые тучи – возникает угроза новой войны. Девушка разрывается между долгом перед семьей и жгучим желанием оказаться на линии фронта, чтобы притормозить ход истории. Но судьба преподносит злой сюрприз: один из самых близких людей Брайди становится по другую сторону баррикад.
История борьбы, мечты, любви и семьи одной женщины на фоне жесткой классовой вражды и трагедии двух Мировых войн… Казалось, что размеренная жизнь обитателей Истерли Холла будет идти своим чередом на протяжении долгих лет. Внутренние механизмы дома работали как часы, пока не вмешалась война. Кухарка Эви Форбс проводит дни в ожидании писем с Западного фронта, где сражаются ее жених и ее брат. Усадьбу превратили в военный госпиталь, и несмотря на скудость средств и перебои с поставкой продуктов, девушка исполнена решимости предоставить уход и пропитание всем нуждающимся.
Чингиз Гусейнов — известный азербайджанский прозаик, пишет на азербайджанском и русском языках. Его перу принадлежит десять книг художественной прозы («Ветер над городом», «Тяжелый подъем», «Угловой дом», «Восточные сюжеты» и др.), посвященных нашим дням. Широкую популярность приобрел роман Гусейнова «Магомед, Мамед, Мамиш», изданный на многих языках у нас в стране и за рубежом. Гусейнов известен и как критик, литературовед, исследующий советскую многонациональную литературу. «Неизбежность» — первое историческое произведение Ч.Гусейнова, повествующее о деятельности выдающегося азербайджанского мыслителя, революционного демократа, писателя Мирзы Фатали Ахундова. Книга написана в форме широко развернутого внутреннего монолога героя.
История не терпит сослагательного наклонения, но удивительные и чуть ли не мистические совпадения в ней все же случаются. 17 августа 1914 года русская армия генерала Ренненкампфа перешла границу Восточной Пруссии, и в этом же месте, ровно через тридцать лет, 17 августа 1944 года Красная армия впервые вышла к границам Германии. Русские офицеры в 1914 году взошли на свою Голгофу, но тогда не случилось Воскресения — спасения Родины. И теперь они вновь возвращаются на Голгофу в прямом и метафизическом смысле.