Саламандры - [47]

Когда Тсу'ган ответил на услужливый взгляд Иагона, в его глазах и позе появилась твердость.

— Хорошо, — пророкотал Тсу'ган. — Но как быть с Фугисом? Апотекарий заставил меня пообещать, что я приду к Элизию.

— Опередите его, — не задумываясь, посоветовал Иагон. — Наш брат так занят своим горем, что поначалу не будет настаивать. А к тому времени, когда начнет, Н'келн уже с готовностью сложит с себя мантию капитана, а вы возвыситесь.

В глазах Иагона загорелось неукротимое честолюбие. Как ближайший помощник Тсу'гана, он ухватится за стремя своего господина, пользуясь его новообретенной властью и влиянием, и возвысится вместе с ним.

— Тогда Фугис не станет раскрывать рта: он поймет, что вы снова хозяин своим чувствам.

Тсу'ган уставился куда-то вдаль: ослепительные видения вставали перед его мысленным взором.

— Да, — выдохнул он, хотя, казалось, за него говорит кто-то другой, — именно так я и сделаю.

Он вновь посмотрел на Иагона, с новым огнем в багровом взоре:

— Пойдем. Мне нужно надеть доспехи.

Иагон поклонился, пряча улыбку в тени, закрывшей лицо.

Вдвоем они двинулись по коридору, ведущему на запад. Восточный коридор так и остался нехоженым.

Иагон был доволен. Он сумел заново вдохнуть мужество и чувство уверенности в своего сержанта. С того самого момента, как они вернулись со Стратоса, Иагон превратился в его неотступную и внимательную тень. Он должен был знать о каждом темном желании, о каждой мучительной тайне и воспользоваться этим. Он начал понимать, глядя из темноты, что в конце концов придется начать действовать. Просто нужно дождаться удачного момента. В коридоре зала Реликвий он вмешался очень своевременно. Минутная заминка — и Тсу'ган отправился бы к Элизию, разрушив все, что Иагон так аккуратно планировал, и лишив его всех шансов воспользоваться чужой властью.

Хотя Иагон и был космодесантником со всеми плюсами и могуществом этого состояния, ему не досталась физическая сила Ба'кена. Он не владел психической мощью Пириила и религиозным рвением Элизия. Но вот хитростью — о, да! — хитростью он обладал в полной мере. А еще целеустремленностью и нерушимой уверенностью, что Тсу'ган однажды станет капитаном, а он, Кербий Иагон, будет греться в лучах славы своего господина. И ничто не должно стоять на пути к этому. Несмотря на свои разглагольствования об обратном, Иагон считал, что Фугис — это проблема.

И когда они с Тсу'ганом пришли в оружейную, Иагону пришла в голову еще одна, заключительная мысль: с угрозой, которую представляет апотекарий, необходимо разобраться.

Ба'кен и магистр Аргос стояли у подножия Циндарского плато. Их тяжелые ботинки тонули в песке пустыни Погребальных Костров. Саламандры наблюдали за далекой процессией ноктюрнских жителей, направляющихся к воротам Гесиода.

Город-убежище — название очень подходило.

Во время Сезона Испытаний города-убежища распахивали свои ворота и давали приют народу Ноктюрна. В основном кочевая раса, население планеты по большей части обитало в поселениях и временных лагерях, которые плохо переносили разрушения, причиняемые землетрясениями и вулканами. Ноктюрнцы преодолевали огромные расстояния, совершая длиннейшие путешествия по всей планете в поисках защиты от стихии.

Крепкие стены и надежные ворота, на века сработанные искусными мастерами Ноктюрна, служили бастионами защиты городов-убежищ в ранние годы колонизации. Первобытные шаманы — латентные псайкеры, чьи генетические мутации позже были лишены покрова тайны и взяты под контроль — первыми обнаружили самые безопасные места для этих поселений. Сделали они это, общаясь с землей посредством связи, до сих пор признаваемой и почитаемой народом Ноктюрна. Позже пришли геологи-исследователи, которые посоветовали, как возвести и укрепить зарождающиеся поселения, постепенно превратившиеся в города. Но с веками эти города совершенствовались. Технологии, принесенные Повелителем Человечества — тем, кто был известен лишь как Чужеземец, дали более надежную защиту от капризных сил земли. Пустотные щиты встали на пути лавовых потоков и пирокластических туч, адамантий и армированный керамит сдерживали сейсмические толчки и накатывающие огненные валы.

Эти пристанища с их системами защиты встали между расой и ее гибелью от стихии.

Ба'кен поприветствовал Дак'ира низким и сильным голосом:

— Брат-сержант.

Дак'ир, с Емеком рядом, подойдя, кивнул в ответ.

— Похоже, исход начался, — заметил брат Емек.

— Сезон Испытаний близок, — отозвался Дак'ир. Он посмотрел, как Аргос в магнокуляры разглядывает длинные вереницы пилигримов.

— Да, — сказал Ба'кен, коротко кивнув Емеку и возвращаясь к наблюдению, — кочевые племена собираются вместе, и города-убежища заполняются, как и каждый долгий год.

Емек, который явился с непокрытой головой, задумчиво провожал взглядом длинную вереницу беженцев.

— Их всегда так много.

Гражданские прибывали со всего Ноктюрна: торговцы, ремесленники, охотники и семьи. Одни шли пешком, другие пересекали пески на каркасных багги и трициклах с толстыми шипами, таща за собой прицепы с пожитками и инструментами. Камнедобывающие машины и гуртовщики, погоняющие стада завротуров, вьючные ящеры, тянущие телеги и широкие фургоны. Пилигримы везли все, что могли увезти; скудные пожитки были обернуты в промасленную ткань для защиты от песка и пыли. Путники носили одежду, защищающую от жары и песка: балахоны, пончо и плащи с надвинутыми капюшонами. Ни один не пустился в дорогу с непокрытой головой. Кое-кто даже обернул голову и лицо тонким шарфом, чтобы уберечься от палящего солнца.