Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев - [67]

«Во имя Аллаха, да будет славно имя Его, и да почиет благословение на посланце Аллаха.

Враг Аллаха и наш вторгся в нашу страну и топчет землю ислама, но уже звезда победы (если на то будет воля Аллаха) взошла над нами. У него уже осталось мало сил, и мы должны окончательно уничтожить их. Это наш святой долг! Вам известно, что нашему войску может оказать помощь только аль-Мелик аль-Адиль, и он уже идет к нам. Что касается положения врага, то если он и дальше сможет рассчитывать на открытое море, то легко получит подкрепления. Мое решение – мы должны сразиться с ними. Теперь пусть выскажется каждый из вас».

Мнения разделились, и было много споров, но было решено отвести войско на холмы, дать людям отдых после пятидесяти дней боев. Когда все восстановят свои силы и будут возвращены дезертиры, наступление будет продолжено. Снова Саладин позволил совету не согласиться с его здравым решением. Вероятно, он в большей степени зависел от советников, чем принято думать. Перед ним действительно стояла серьезная задача объединить столь различные силы и примирить соперничавших друг с другом вождей и племена. Но наилучшим объяснением уступчивости и нерешительности Саладина было то, что он был серьезно болен. Он был подвержен частым приступам той болезни, что арабские хронисты называют «коликами». Вероятно, это была опасная сирийская лихорадка. Лечившие султана доктора и эмиры сошлись во мнении, что ему необходимо сменить обстановку. Постоянные заботы и тревоги последних двух лет тяжело сказались на нем. Ему было уже за пятьдесят, и он трудился значительно больше, чем любой из его людей. Длительные разъезды по стране в любую погоду, зимние осады и последний форсированный марш на Акру в знойном августе, участие во многих боях с франками, когда он, в тяжелой броне, был всегда в гуще сражения, днями не имея приличного пропитания, – все эти испытания были не всегда по силам и юноше. Если бы не это злосчастное заболевание, Саладин, несомненно, смог бы настоять на выполнении своего плана. Потерявшие боевой дух и надломленные гибелью тысяч своих воинов, зажатые между войском сарацин и неприступными стенами Акры, крестоносцы могли получить второй Хаттин, после которого они бы уже не смогли оправиться. Их просто сбросили бы в море. Фатальная ошибка Тира имела повторение под Акрой. Франкам было дано время окопаться на местности и продержаться до подхода подкреплений. Осада должна была завершиться 5 октября 1189 г. вместо того, чтобы тянуться почти два долгих мучительных года и завершиться победой крестоносцев.

Отход к холмам Эль-Харруба 16 октября значил больше, чем получение временной передышки. Начался сезон дождей, и ничего не было сделано до наступления весны. Зимой франки были заняты укреплением своих позиций, рытьем протяженных окопов, в чем им постоянно мешали сарацины. Аль-Адиль присоединился к Саладину со своими египетскими частями; а адмирал Лулу, приплывший с 50 парусными судами из Александрии, захватил пару важных призов и высадил на побережье целую морскую бригаду из 10 тысяч матросов для участия в вылазках. О военных действиях вскоре было забыто, поскольку грязь была столь непролазна, что оба войска не могли даже передвигаться. Султан посетил Акру, осмотрел линию обороны и проверил наличие припасов, а затем отпустил воинов по домам. Он оставался с личной гвардией в Эль-Харрубе до наступления весны, пока вновь не открылись дороги. Тем временем появилась новая причина для беспокойства. Пришло известие о том, что император Фридрих I Барбаросса ведет войско через Малую Азию. Потом пришло письмо от армянского католикоса, который, как и восточноримский (византийский) император в Константинополе, был на стороне Саладина, в котором говорилось о трагической смерти старого крестоносца[14]. В послании также сообщалось, что сын Фридриха возглавил его войско в походе в Сирию. Если бы султану было известно о незначительной численности германского войска[15], вряд ли бы он послал большой отряд, чтобы воспрепятствовать его быстрому продвижению. В ответ на призыв султана к «священной войне» (джихаду) и благодаря усилиям его секретаря Баха ад-Дина, который зимой нанес визит халифу и князьям в Месопотамии, в мае и июне в его лагерь (теперь он располагался в Талль-аль-Аджуле близ Эль-Аядийя) начали прибывать войска из Алеппо, Харрана, Синджара, Джазиры, Мосула и Эрбиля. Халиф Багдада прислал копья и луки и машины, которые метали зажженные стрелы. Но сирийские части почти немедленно были посланы на север, чтобы противостоять мнимой опасности немецкого вторжения, вместо того чтобы выполнять более неотложную задачу – сокрушить осадивших город крестоносцев, которые сами находились в тесной осаде от мусульман, до того, как им придут на помощь. Вероятно, армия крестоносцев была в действительности более мощной силой, чем ее изображают в хрониках, так что сарацины ее опасались. Рассказ о восьмидневном сражении на Троицу показывает, что обе стороны были по силам равны друг другу.

Просчет Саладина стал более явным, когда Генрих Шампанский высадился на побережье в конце июля с 10 тысячами воинов – многими рыцарями, оруженосцами и другими бойцами. До этого времени ситуация оставалась прежней и долго не менялась. Акра, хотя и частично окруженная, имела связь с войском Саладина, которое, в свою очередь, окружало врага. Яростные схватки и вылазки, атаки на окопы и уничтожение осадных машин заканчивались в целом в пользу сарацин. Мастерство и изобретательность молодых медников Дамаска, знавших секрет своего рода греческого огня, с помощью которого мусульмане сжигали осадные башни и машины противника, привели Саладина в восторг. Но еще больше поразил его ответ молодого мастера. Когда султан предложил богато одарить его, тот сказал, что все, что он делает, он делает во имя Аллаха. В июне флоту, пришедшему из Александрии, сопутствовала удача: он прорвался в гавань и пополнил запасы осажденных. Предпринятая крестоносцами в День святого Иакова (25 июля) атака правого фланга мусульманского лагеря, ослабленного отправкой на север нескольких отрядов, привела к тяжелым потерям и была отбита аль-Адилем. По меньшей мере 4 тысячи христиан пали в этот день, по свидетельству самих крестоносцев. Однако Имад ад-Дин в сопровождении Баха ад-Дина объехал поле битвы в тот же день и насчитал до 10 тысяч убитых. Среди павших было несколько женщин в доспехах, которые доблестно сражались рядом с рыцарями. Имад ад-Дин еще долгое время спустя помнил пронзительные вопли женщины, умиравшей на поле брани. Но Саладин, видимо, считал, что его сил недостаточно для генерального наступления на позиции короля. Франки же не могли больше рисковать, и два дня спустя после этого сражения прибыл граф Шампани Генрих и взял на себя командование войском.