Саладин, благородный герой ислама - [93]

Айюбидский Египет и его морские силы являлись противовесом византийскому могуществу, напомним, что константинопольский флот потерпел неудачу возле Александрии и Дамьеты. После своей блистательной победы под Хаттином, открывшей ему дорогу на Иерусалим и Палестину, Саладин понял, что позиция христиан на Востоке скоро станет непригодной для обороны. Но именно тогда произошло значительное событие: Саладин, уже хозяин почти всего побережья, на следующий день после победы, которую болезненно восприняли в обеспокоенной Европе, потерпел поражение от горстки людей, закрепившихся на незабвенной скале Тира, которая станет базой медленной, но упорной франкской Реконкисты. С тех пор политическая судьба Саладина была предопределена. Главные события свершились. Отныне жизнь эмиров будет проходить в седле, без отдыха, без каких бы то ни было выгод. До осады Тира, до этого поражения, политическая деятельность Саладина продолжала все время расширяться. Он восстановил единство Сирии, и от Нила до Тигра империя Айюбидов от года к году только укреплялась. Саладин владеет тремя столицами: Каиром, Дамаском, Алеппо. В Багдаде его привечают, его даже немного побаиваются, в Мосуле, традиционном очаге восстаний против сирийцев, признают его власть. После Тира, после неудачи под Акрой, когда султан не сможет спасти мусульманский гарнизон, его политическая жизнь закончится. Ему придется вступить в переговоры с коварным английским королем, который, появившись в последний момент и не одержав блистательной и решительной победы, сможет тем не менее обращаться с Саладином, как с равным. И все же султан сумел потрепать ему нервы, затянув переговоры до знаменательного мира летом 1192 года, который был встречен с таким воодушевлением во всем мире. Следует заметить, что после Тира религиозное рвение Саладина только усилилось. Им овладело религиозное рвение. Он сам читал своим детям трактат, который Котб ад-Дин ан-Низабури составил специально для него. Когда он не мог присутствовать на торжественной пятничной молитве, он приказывал приводить имама прямо к себе; если он болел, он заставлял себя встать, чтобы прослушать молитву. Он всегда соблюдал пост. Когда ему приходилось проводить ночь в походной палатке, часовой, который охранял его, читал ему Коран. Несмотря на то, что франки постоянно получали под Акрой все новые и новые подкрепления, несмотря на то, что два короля отправились освобождать только что завоеванную им Святую Землю, а на Востоке разнесся слух, будто папа желает лично принять участие в крестовом походе против Саладина, письмо, которое султан написал халифу, чтобы попросить помощи, свидетельствует о его фанатизме: «Христиане постоянно получают новые силы, более многочисленные, чем волны на море, более горькие для нас, чем его горьковато-соленые воды. Когда мы уничтожаем их на земле, они вновь приходят с моря. Семя оказывается обильнее урожая. Эти враги Господа превратили свой лагерь в неприступную крепость. Наши союзники уже начинают уставать от этой долгой войны, и мы спешим попросить помощи у нашего Небесного Владыки. Бог, конечно, внемлет нашей мольбе из уважения к нашему властелину, повелителю правоверных. Папа франков налагает на христиан епитимью и десятину, он заставляет их носить траур до тех пор, пока гробница их Бога не будет освобождена. Но вы, в чьих жилах течет кровь нашего пророка Мухаммада, вы должны сделать в данных обстоятельствах то, что сделал бы сам Пророк, если бы он находился среди своего народа, ибо он доверил нас, нас и всех мусульман, вашим заботам. Ах! Дай Бог, чтобы ваш слуга был освобожден от тревог, которые его измучили! Он как никогда верит в Господа. Он ждет Его помощи. О мой Бог! Я заранее покоряюсь тому, что постигнет меня и моих товарищей, лишь бы это было Тебе угодно».

Фанатизм Саладина, как справедливо отмечает М. Зоберхайм в великолепной статье, которую он посвятил нашему герою в «Энциклопедии ислама», «проявился в основном только против крестоносцев, но не против каждого их них лично, ни против христиан, находящихся под его управлением, хотя, когда он пришел к власти, он поначалу следил за тем, чтобы распоряжения, касающиеся характерной одежды христиан и евреев, неукоснительно исполнялись. Он следовал тем же путем, что и Нур ад-Дин, и сумел выступить инициатором суннитской реакции на персидские тенденции шиизма в области архитектуры, литературы и протокола». В последние годы его царствования личные отношения между мусульманами и христианами улучшились. 29 марта 1192 года айюбидский принц ал-Малик ал-Адил в Акре был посвящен в рыцари английским королем, который тогда состоял в дружеских отношениях с его отцом Саладином.

Как государственный деятель Саладин предстает на страницах книги своего лучшего биографа Бахи ад-Дина (который долгое время был его секретарем до того, как отправиться преподавать в Алеппо) сувереном крайне педантичным. Он никому не позволял выносить решения по ходатайствам, обращенным к нему лично, он всегда находил время ознакомиться с докладами, которые ему посылали со всех концов его империи. Несмотря на крайнюю нужду в деньгах для ведения войны, он нашел способ снизить налоги. Любитель теологии, покровитель ученых, Саладин, кроме того, построил знаменитую крепость Каира и отреставрировал многочисленные памятники в Иерусалиме. Его справедливость была известна на всем Востоке: когда дела позволяли ему, он сам председательствовал в своем диване по понедельникам и четвергам в окружении своих кади, будь то в городе или в армии, и он рассматривал в своем суде дела как мусульман, так и христиан. Перед Саладином все были равны — и бедные, и богатые.