Саладин, благородный герой ислама - [90]

Радостная весть тут же разнеслась по всем сирийским городам. Повсюду, где была установлена власть Саладина, гонцы объявили, что «именем милосердного Бога и по распоряжению султана Саладина, защитника веры, между христианами и мусульманами установлен мир, который позволит обоим народам жить в полном согласии, путешествовать и свободно торговать на землях друг друга». Этот мир спас ислам… Несколько месяцев спустя Саладин умрет. «А ведь если бы султан умер во время войны, — пишет кади Ибн Шеддад, — ислам был бы в опасности». Так закончился Третий крестовый поход. Он увековечил славу и гений Саладина и продемонстрировал, к несчастью, бессилие разобщенных, пекущихся только об удовлетворении своих корыстных интересов христиан перед исламом, растущая тень которого уже нависла над другими континентами…

Глава XXVI Возвращение в Дамаск

10 октября 1192 года Ричард Львиное Сердце покинул Святую Землю. Он уезжал, будучи более озабоченным, чем тогда, когда он приехал в июне 1191 года под Акру, к тому времени уже почти два года осаждавшийся христианской армией. Мир, который он только что подписал с Саладином, был далек от того, каким бы он хотел его видеть. Отбить Иерусалим не удалось, и Плантагенет потерял всякую надежду сочетать браком члена своей семьи с одним из Айюбидов. Этот крестовый поход разорил его, и он возвращался разочарованный, уставший от битв и ослабевший от лихорадки. Иерусалимское королевство было по-прежнему далеко, хотя его столицу ему удалось увидеть так близко… На что он еще мог надеяться в этой стране, которая теперь медленно исчезала вдали, когда он отплывал на запад? Какие испытания ожидали его на обратном пути? Филипп Август и его брат хотели погубить его. Ричарду казалось (и почему он был поглощен подобными мыслями?), что на его род обрушилось проклятье. Он боялся, что его постигнет та же судьба, тот же печальный конец, что и его отца, которого он сразил, предал и который умер, проклиная своего сына… Да, все в мире идет своим чередом и никто не в силах повернуть время вспять. И короли смертны… Кара небесная настигла проклятого сына… Корабль Ричарда I был занесен ветрами в Венецианский залив и потерпел крушение возле Аквилеи. Английский король был вынужден пересечь часть Европы и сделать длинный крюк, чтобы избежать французского королевства, шпионов и подземных тюрем Филиппа Августа, который еще не забыл, что Плантагенет хотел убить его с помощью двух одурманенных гашишем исмаилитов. Итак, он двинулся от Венеции на север и инкогнито проник в государство герцога Австрийского, того самого, чье знамя он приказал втоптать в грязь на следующий день после взятия Акры. Тот был очень доволен, узнав, что Ричард Львиное Сердце бродит по его землям, одетый в лохмотья, как простой мужлан. В отместку за нанесенное ему когда-то оскорбление герцог приказал преследовать английского короля, который тут же был узнан и взят в плен. Леопольд Австрийский обошелся с ним без всяких церемоний и продержал в своих застенках почти три месяца, прежде чем передать в руки германского императора Генриха IV, который так же, как и он, хотел отомстить ему, ибо он не простил Ричарду I его заносчивого поведения на Сицилии! Во время свидания с глазу на глаз, которое было не лишено остроты, оба монарха обвинили друг друга в жестокости, предательстве и убийствах. Между тем отголоски этих споров и слухи о притеснениях, которым подвергался в Европе Ричард Львиное Сердце, вызвали негодование англичан, нормандцев и самого папы. Но германцы отказались отпустить английского короля, не подвергнув его суду не как монарха, а как простого смертного. Этот последний вынужден был оправдываться перед рейхстагом в Шпейере. Папа пробовал угрожать, но видя, что Генрих IV непреклонен, он отлучил от Церкви тех, кто удерживал английского короля в плену. Несмотря на гнев Папы Римского, вождь Третьего крестового похода остался в плену в Германии еще на один год и получил свободу только за сто пятьдесят тысяч серебряных марок, сто тысяч из которых были выплачены наличными. Когда наконец Ричард Львиное Сердце смог вернуться на свою родину, то, едва причалив, он узнал, что его брат ждет его во главе своих бунтовщиков…

Как только Саладин убедился, что последние английские корабли исчезли на горизонте, он распустил войска Синджара и Мосула. Ал-Малику аз-Захиру, который возвращался в Алеппо, он дал следующие советы: «Я препоручаю вас всемогущему Богу, источнику всех благ. Исполните Его волю и сохраните мир. Постарайтесь не проливать бесполезно кровь, ибо пролитая кровь никогда не успокоится. Стремитесь завоевать сердца ваших подданных, разумно защищайте интересы мусульманской общины, ибо вы получили власть от Бога и от меня, чтобы обеспечить счастье истинно верующим. Для того чтобы благополучно править, необходимо также уметь завоевать сердца ваших эмиров и ваших министров. Своего величия я достиг только потому, что завоевал сердца людей своей добротой. Не затаивайте ни на кого злобу». Эти слова ясно показывают великодушный характер Саладина, величие души которого признавали даже его враги. Месяц рамадан султан провел в Иерусалиме, он использовал это время, чтобы посвятить себя мирным делам. Он поручил управление новой школой, которую он построил и оснастил, своему личному секретарю Баха ад-Дину, верному спутнику в стольких походах. «Он поднял и укрепил, — пишет ал-Имад, — внутренние стены Иерусалима, привел в порядок его памятники, обеспечил безопасность дорог. Он добавил к неподлежащему отчуждению имуществу медресе рынок с лавками и владение, окруженное садами. Он улучшил положение суфиев и подарил им важный вакф. Он превратил церковь, которая находится в квартале Воскрешения, называемом арабами кварталом Кумама, в госпиталь, где работали врачи всех возможных специальностей. Он приказал возвести стену над Сионской Куббой, которую он таким образом присоединил к Иерусалиму, и окружил город рвами». Теперь, когда на Восток вернулся мир, Саладин хотел совершить паломничество в Мекку и склониться перед святой Каабой, чтобы поблагодарить Бога за благодеяния, которыми тот щедро одарил его правление. Он объявил о своем намерении и диван постановил, что всякий воин, который хочет принять участие в паломничестве, должен записаться, чтобы подсчитать количество тех, кто отправится в путь, и доставить им все необходимое для путешествия, то есть ритуальную одежду и запас продовольствия. Правитель Йемена Сайф ал-Ислам был обязан обеспечить безопасность каравана по пути в Мекку. Но когда уже все было готово к отъезду в святые места, Саладин получил неприятные известия от своего брата ал-Малик ал-Адила, который находился тогда в крепости Керак. Аббасидский халиф жаловался на действия некоторых месопотамских феодалов, находившихся под покровительством султана. Багдад был против их тайного вмешательства в дела халифата, касающиеся Ирака или Хорасана. Вожди кочевых племен Сирии, возомнив себя важными особами, вернулись к войне. Победы, которые они одержали, опьянили их, и эти герои будущих легенд вели себя так, как будто они были равными эмирам повелителя правоверных. Впрочем, вопрос второстепенных эмиратов Месопотамии и Ирака никогда не был улажен так, чтобы это удовлетворяло всех, и Саладин, измотанный тридцатилетней войной с христианами, вовсе не собирался возвращаться воевать в Месопотамию, потому что когда-то он уже был там и вел войну в течение пяти лет, но так и не сумел разобраться в их сложных делах и восстановить там хотя бы подобие порядка. Он отправил в Багдад кади Дамаска, чтобы объяснить свою точку зрения. Но пока беспокоились по поводу размаха волнений в Ираке и Хорасане, до Иерусалима докатились дурные вести из Сирии: «В Дамаске несправедливости, которым подвергаются феллахи, так велики, что все спрашивают себя, как дождь еще орошает их поля. Угнетение владельцами фьефов своих крестьян превосходит все то, что автор этих строк мог бы описать. В Вади Барада, долине к северо-западу от Дамаска, происходят непрерывные беспорядки, там льются реки крови, и никто не может прекратить эти бесчинства. Пограничные города ислама больше не имеют запасов продовольствия. Доход от налогов больше не покрывает расходы, и мы все катимся в пропасть» (Абу Шама). Все эти тревоги, которые настигли Саладина сразу после подписания мира с английским королем, вынудили его отложить паломничество в Мекку и вновь заняться делами.