Сакура, свадьба, смерть - [6]

– Меня ведь сюда из милости взяли, работёнка подходящая, мне нравится…. Вот и пресмыкаюсь, исполняю.

– Ладно, не суетись. Опыляй правильно свои важные растения, попозже подойду, чего-нибудь придумаем, съездим в город, перекусим, потрепемся.

– Хорошо, Глеб! Я быстро со всем справлюсь! Я здесь, потом…

– Не-су-е-тись.

Одна из асфальтовых дорожек ещё полностью оставалась в тени.

Глеб выбрал её и неторопливо направился вглубь сада, рассматривая незнакомые цветы и листья.

Услыхав за спиной громыханье металла, обернулся.

Увлечённый работой, Иван старательно помешивал куском ржавой трубы в алюминиевом бидоне. Вытер запястьем лоб, нахмурился, не замечая никого рядом с собой, достал из кармана штанов белый пакетик и, морщась, высыпал из него какую-то пыль в бидон.

Капитан Глеб Никитин никого не хотел пугать своим вниманием, поэтому, выждав, когда Иван после всех странных манипуляций спокойно закурит, весело крикнул издалека вдоль аллеи в его сторону.

– Руки обязательно вымой!

Иван обернулся, знакомо и чумазо улыбнулся сквозь дым сигареты.

– Пусть моются те, кому чесаться лень!

Жилисто напрягшись, он попробовал поднять тяжёлый бидон на тачку, но, что-то вспомнив, по-прежнему с улыбкой, широкими шагами побежал к административному зданию.

Глеб двинулся было по прохладе своей дорожки, но успел заметить, как нескладная Валерия Антоновна сделала то же самое, что и Иван минутой ранее. Внезапно белоснежно возвратившись, она со смешной таинственностью оглянулась, достала откуда-то из складок халата бумажный пакетик и, точно так же высыпав его содержимое в приготовленный Иваном бидон, торопливо заковыляла на высоких каблуках прочь, по неровному асфальту дорожки.

Стало ещё жарче.

Свадьба приехала в одиннадцать тридцать.

Капитан Глеб Никитин, заслышав суматошные автомобильные гудки за воротами сада, поднялся со скамейки и размялся, качнувшись несколько раз на носках.

С каждым годом своей жизни он всё чаще удивлялся тому, какими же некрасивыми могут быть и женихи, и невесты!

Не всегда, конечно, и даже не одновременно, но, кроме сияющих от счастья растерянных глаз, Глеб всё реже, встречая случайные свадьбы, мог честно отметить волнующую его классическую красоту молодости.

Однажды он цинично и окончательно решил, что это всего лишь опыт.

Кто-то из юношей, участвующих в свадебных процессиях, обычно бывал пьян, кто-то – по-компанейски куражлив, девчонки-подружки обычно старались быть модными в жутко выбранных платьях, родители с обеих сторон бледнели и краснели в страхе ответственных оперативных забот.

И, всё равно, эти чёрточки жизни всегда были прекрасны!

От свадебной толпы, с радостными криками миновавшей распахнутые ворота ботанического сада и принявшейся сразу же на территории торжественно распивать шампанское, отделился и направился в сторону капитана Глеба Никитина стройный молодой человек, уверенный в своих движениях и немного светловолосо лохматый.

– Привет, па!

– Привет, сын.

– Мы с тобой вчера по телефону так быстро поговорили, я даже и не поверил, что придётся тут встретиться!

И отец, и сын одинаково радостно улыбнулись.

Глеб прочно обнял Сашку, потряс за плечи.

– Растёшь, поколение! Здоровенный-то какой уже!

– Это всё приличное питание и вкус к жизни.

– Трепач, как обо мне тут совсем недавно один человек сказал… Ты уж извини, что я опоздал на твой день рождения, дела так вдалеке повернулись, не мог подвести людей.

– Ладно, па, наверстаем!

Сашка пошевелил пятернёй светлые волосы, рассеянно посмотрел по сторонам. Капитан Глеб Никитин прекрасно знал своего сына.

– Что, тебе к своим пора?

– Да, па, я побегу, ребята ждут! Ладно? Потом, попозже, поговорим, хорошо?!

– Топай.

А вот эта невеста была хороша.

Высокая, тонкая, статная, с роскошью чёрных прямых волос, с медленным пронзительным взглядом и плавностью каждого, даже самого незначительного, но уже совсем женственного движения.

Свадьба перемещалась по центральной аллее, часто останавливаясь по суетливому требованию официального мужичка-фотографа у знаменательных растений, на фоне особо красивых цветов или в приятных для многочисленных старших родственников ракурсах.

Праздничный маршрут был обкатан поколениями.

Кто-то из гостей в сегодняшней толпе чаще всех громко орал «Горько!», его клич подхватывали и молодые, и старики, невеста покорно склоняла голову, а рыжий жених бережно её целовал.

«Рыжий?!».

Да, жених был пронзительно рыж и высок.

Свидетельница – коротко черноволосая, с сильно накрашенными тёмными глазами, в мрачном коротком платье с блестящими вставками.

Свидетель – по виду взволнованный студент-старшекурсник, кудрявый, улыбчивый, спортивный, так и не расставшийся даже по причине участия в свадьбе со своими круглыми очками в тонкой чёрной оправе.

На общем фоне, по-молодому разнообразном одеждами гостей, невеста в шикарном платье выделялась, как конфета-трюфель в дорогом фантике, брошенная в банку с дешёвым драже.

Какая-то миловидная рыженькая особа из свиты невесты, заметив пристальный взгляд капитана Глеба Никитина, так же непрерывно пристально стала смотреть на него.

«Не-е, малышка, даже и не думай – ты же при исполнении…».