Саксонские Хроники - [1171]

Самые храбрые встали в стену из щитов вокруг сидящего на коне кузена, и мы атаковали их. Я рубил щиты, позабыв о том, что мечом не убьешь в воина в стене из щитов, но яростью его можно убить. Вздох Змея рассек окованный железом щит и шлем воина. Тот рухнул на колени. Кто-то ударил меня копьем, оно разорвало кольчугу и проткнуло бок, но Вздох Змея лишил врага глаза, а мой сын выступил вперед, чтобы его добить. Финан действовал хладнокровно и уверенно, Берг кричал на родном норвежском, Сердик пробивал щиты топором.

Каменные ступени стали липкими от крови. Мои воины вопили, завывали и кромсали врагов, прорубая путь через побежденных, и кузен попытался протиснуться сквозь задние ряды, но Сердик подрезал задние ноги его лошади топором, и животное с ржанием завалилось на бок. Сердик вонзил топор в ее шею и стащил моего кузена с покрытого шерстяной тканью седла. Его люди сдавались или пытались сдаться. Священник призывал меня остановиться. Визжали женщины. Мой сын схватил какого-то воина без шлема за волосы и насадил его на сакс, а потом провернул клинок в кишках, отбросил жертву в сторону и вонзил меч в живот другому.

И тогда протрубил рог.

Одна долгая, чистая нота.

Солнце село, но небо еще оставалось светлым. Красным на западе, фиолетовым на востоке, звезд еще не видно. Рог протрубил снова, объявляя о прибытии Этельстана, который вел коня по длинной каменистой насыпи. Это Этельстан приказал Рорику трубить, требуя прекратить бойню.

— Всё кончено, лорд Утред, — сказал он, поравнявшись с нами. — Ты победил.

Некоторые стояли на коленях. Кто-то обделались. Некоторые взирали на нас в ужасе. Мужчины рыдали, потому что встретились лицом к лицу с этим кошмаром, с нами. Мы — волчья стая Беббанбурга и забрали обратно то, что когда-то завоевал Ида Несущий Огонь.

— Всё кончено, — повторил Этельстан, теперь уже спокойней.

С холмов слетели вороны. На вершине за нашими спинами лакали кровь псы. Всё закончилось.

— Не совсем, — ответил я.

Мой кузен был еще жив. Он стоял под присмотром Сердика и слегка дрожал. Его меч упал на камни, и я подобрал клинок рядом с трупом лошади и подал кузену рукоятью вперед.

— Ты и я, — сказал я.

Он покачал головой. Его жирное лицо было пунцовым, а в глазах плескался страх.

— Ты и я, — повторил я, и он снова покачал головой.

И тогда я его убил. Пригвоздил его Вздохом Змея и продолжал колоть. Никто не пытался мне помешать. Я остановился только тогда, когда его тело превратилось в кровавое месиво из одежды, переломанных костей, звеньев кольчуги и искромсанной плоти. Я вытер Вздох Змея о его плащ.

— Отрежь ему голову, — приказал я Рорику, — а остальное брось собакам.

Я был дома. 

Эпилог

Эйнар оправдал свое прозвище Невезучий. Его воины вместе с командой Трианаид расправились с остатками сил Этельхельма перед Морскими воротами, но самому Эйнару вспороли копьем живот, и той же ночью он умер. Скотты хотели пробиться через ворота, но несколько камней, сброшенных Гербрухтом и его отрядом, остудили их пыл, а люди Эйнара после ранения господина растеряли мужество для сражения. Они разграбили корабли Этельхельма, забрали золото из приданого, что сопровождало Эльсвит на север, и этой победы им оказалось достаточно.

Скотты не стали атаковать Нижние ворота. Для обороны этого грозного бастиона кузен оставил тридцать человек, а с тридцатью воинами я мог бы удерживать эти ворота до скончания времен. Утром я открыл ворота и выехал из них вместе с сыном, Финаном и Этельстаном. Мы вчетвером ждали на узкой тропе, где Эйнар начал строить частокол, и в конце концов нам навстречу выехал Домналл. Он был внушительным человеком, темноволосым и черноглазым, широким в плечах и легко восседал на прекрасном вороном жеребце. Он молча кивнул в коротком приветствии. Приехал он один.

— Передай своему господину, — сказал я, — что теперь Утред Беббанбургский — хозяин этих мест, и границы моих земель будут там, где были при моем отце.

Он посмотрел мне через плечо на Нижние ворота, украшенные черепами, что кузен повесил там в знак предостережения нежданным гостям. Я добавил еще две головы — окровавленные и раздробленные останки черепа кузена и голову Вальдере.

— Неважно, кто здесь правит, — неожиданно мягко заговорил Домналл, но он был военачальником, и не нуждался в оскорблениях, чтобы внушить страх, — мы все равно осадим крепость.

Он снова перевел взгляд на меня.

— Нет, — сказал я, — не осадите. — Я сменил позу, чтобы облегчить боль в боку. Рана была неглубокой, как и порез на бедре. — Я не похож на своего кузена и не стану отсиживаться за стенами.

— Пытаешься меня запугать? — сухо спросил он.

— Передай королю Константину мои наилучшие пожелания, — продолжил я, — и скажи ему, чтобы довольствовался землями своего отца, как я довольствуюсь землями моего.

— И можешь передать ему кое-что еще, — Этельстан подвел своего коня ближе ко мне. — Я Этельстан, принц Уэссекский, и эта земля теперь находится под защитой моего отца.

Смелое заявление, и я сомневался, что король Эдуард с ним согласится, но Домналл не стал спорить. К тому же он знал, что большой отряд всадников Сигтрюгра сможет добраться сюда всего за полдня. Я этого еще не знал, в отличие от Домналла, а глупцом он не был. Он понимал, что Беббанбург хорошо укреплен, а вместе с Сигтрюгром в нашем распоряжении окажутся превосходящие силы.