Сакральная связь. Антология мистики - [68]

На следующий день человека как не бывало, и имя его вычеркивалось из платежных ведомостей. Да, чего только не навидался Тим О’Халлоран!

Впрочем, от всего этого он возмужал и окреп духом. Но порой им овладевала тоска, что не редкость для ирландцев, и он начинал ощущать горечь одиночества на чужбине. В такие мгновения ох как нелегко, а Тим был молод. Ему казалось, что он отдал бы все золото Америки за один глоток клонмеллского воздуха, за один взгляд в клонмеллское небо. И тогда он напивался, плясал, лез в драку, клял последними словами десятника, – только чтобы забыться, унять душевную боль. Облегчения это не приносило, зато отрицательно сказывалось на работе и на жалованье. Удивительно, но даже мысли о Китти Мэлоун не помогали!

И вот как-то раз возвращался он ночью, хорошо покутив в злачном местечке, где продавали крепкий ирландский потин[32], которого, возможно, хватил немного лишку, хотя захмелеть не стремился, а пил исключительно для того, чтобы отогнать нелепые мысли. Но чем больше он пил, тем нелепее они становились. Мысли эти были о счастье О’Халлоранов, про которое узнал он в детстве от деда, слушая рассказы об оборотнях, злых феях и лепреконах – ирландских гномах с длинной белой бородой.

«Ну, надо же, какая чушь лезет в голову, и это теперь, когда я орудую лопатой посреди американских прерий, – сказал он себе. – Дома у нас нечистой силы хватало, не спорю, но здесь-то ей откуда взяться? Да от одного вида здешних мест вся эта нежить сквозь землю провалилась бы! Что же касается счастья О’Халлоранов, проку от него немного, во всяком случае, для меня. Видимо, не стать мне десятником и не жениться на Китти Мэлоун. В Клонмелле я слыл дурачком, и, похоже, не зря. Эх, до чего же ты жалок, Тим О’Халлоран, и что толку в твоих сильных руках и крепкой спине!»

Вот с такими черными, горькими мыслями брел он по прерии. И вдруг услышал в траве чей-то крик. Вернее, пронзительный писк, да такой странный, что сразу и не поймешь, человеческий ли. Но Тим О’Халлоран, не раздумывая, помчался на призывный возглас, ибо, честно говоря, рад был возможности ввязаться в драку.

«Это небось юная красотка, – рассуждал он на бегу. – Я спасу ее от разбойников, и в благодарность отец девушки – который, конечно, несметно богат – сам выдаст свою дочь за меня… э, нет, погоди! – не на ней же я собираюсь жениться, а на Китти Мэлоун! Ну, тогда ее папаша в знак признательности поможет мне открыть собственное дело, я напишу Китти, и…»

В этот момент он, запыхавшись, добежал до места, откуда слышался крик, и увидел, что все совсем не так, как рисовало ему его воображение. Просто два волчонка гонялись за каким-то махоньким, беспомощным существом, играя с ним, как кошка с мышкой. Где волчата, там и волки неподалеку. Да только Тим О’Халлоран уже разошелся не на шутку. «А ну, убирайтесь отсюда!» – крикнул он и швырнул в них палкой и камнем. Они бросились наутек и, скрывшись в темноте, завыли оттуда – тоскливо и заунывно. Но Тим знал, что лагерь совсем близко, поэтому и бровью не повел, а принялся искать в траве жертву волчат.

Где затаилось странное существо, он не видел. Потом заметил что-то на земле, наклонился и поднял. Удивлению его не было предела. В руке он держал башмачок, крошечный, не больше детского. И, главное, такой, каких в Америке не шьют. Сколько Тим ни пялился на башмак и на серебряную пряжку, все никак не мог поверить своим глазам.

– Найди я нечто подобное дома, – пробормотал он себе под нос, – поклялся бы, что это башмак лепрекона, и стал бы искать горшок с золотом. Но откуда ему быть здесь?..

– Верни мой башмак! – пропищал тоненький голосок у его ног.

Тим О’Халлоран растерянно огляделся.

– Клянусь трубачами пророка Моисея! – воскликнул он. – Неужто я пьян? Или умом тронулся? Мне померещилось, будто я слышал голос.

– Не померещилось, а так и есть, глупый ты человек! – снова заговорил кто-то, на этот раз с раздражением. – Отдай башмак, прошу тебя. Трава сырая, и мне холодно.

– Дорогуша, – сказал Тим, начиная верить в происходящее. – Ну, покажись хоть на минутку, сделай милость!

– С удовольствием, – ответил голос.

Высокая трава расступилась, и навстречу Тиму вышел старичок с длинной белой бородой. Ростом с крупного ребенка, одет он был в старинное платье, и на поясе у него висели сапожные инструменты – все это О’Халлоран смог хорошо рассмотреть при свете озарявшей прерию луны.

– Силы небесные, да это и впрямь лепрекон! – вскричал О’Халлоран и тут же попытался схватить гнома.

Должен сказать – на случай если вы не получили правильного воспитания и вам это в детстве не растолковали, – что лепрекон с виду похож на сапожника, и у каждого есть горшок с золотом. Во всяком случае, так говорят в Ирландии. Гнома всегда можно узнать по длинной белой бороде и сапожному инструменту. Кто его схватит, тому он обязан открыть, где спрятано золото.

Маленький старичок проворнее сверчка увернулся от Тима.

– Это и есть клонмеллская вежливость? – спросил он с дрожью в голосе, и Тиму стало стыдно.

– Я вовсе не собирался обидеть Вашу Милость! – возразил он. – Но если ты тот, за кого я тебя принял, ну, в общем, мне бы только горшок с золотом…