Сакральная связь. Антология мистики - [33]

Тягостные впечатления от ночного происшествия и жуткие истории, рассказанные Пичи Про, пробудили в каждом из этих мирных обывателей суеверные страхи. Все боязливо поглядывали туда, где сгинул флибустьер, и не слишком бы удивились, увидев в холодном сиянии луны, как он плывет по волнам на своем сундуке. Но в том месте, где бушующая пучина поглотила старого моряка, было тихо и спокойно; лишь трепещущие отблески лунного света плясали на поверхности воды, не нарушая ее плавного течения. Проходя по пустынному полю, где некогда был убит человек, завсегдатаи трактира пугливо жались друг к другу; и даже привыкший, казалось бы, к привидениям и прочей нечисти могильщик, который жил дальше всех и в конце пути остался в одиночестве, предпочел сделать изрядный крюк, лишь бы не идти через церковный погост.

Вольферт Вебер вернулся домой с багажом новых историй и сведений, несомненно заслуживающих тщательного осмысления. Рассказы о кубышках с монетами, об испанских сокровищах, зарытых тут и там среди скал и чуть ли не в каждой бухте на этом диком побережье, совершенно вскружили ему голову. «Святой Николай Угодник! – воскликнул он вполголоса. – Ну почему я не могу наткнуться на один из таких тайников и в мгновенье ока стать богачом?! Как это сурово, вынуждать меня день за днем, надрываясь, копаться в земле ради куска хлеба, тогда как один удачный удар заступом – и я до конца жизни разъезжал бы в собственном экипаже!»

Воссоздав в памяти все подробности поразительной истории черного рыбака, Вольферт придал ей в своем воображении совершенно иное толкование. Люди в красных колпаках безусловно были шайкой пиратов, прятавших добычу, решил он, и как только подумал, что, возможно, сумеет наконец обрести желанное богатство, прежняя алчная страсть вспыхнула в нем с новой силой. Разгоряченному воображению Вольферта всюду чудился звон золота. Его чувства можно было сравнить с переживаниями пресловутого скупца из Багдада, который намазал глаза волшебной мазью дервиша, благодаря чему приобрел способность видеть спрятанные в земле сокровища. Шкатулки с драгоценностями, сундуки со слитками золота, бочонки с иноземными монетами в бесчисленных тайниках словно сами просились к нему в руки, умоляя освободить их из плена могил, в которых они преждевременно оказались.

Изучив все слухи и предания о Папаше Красном Колпаке и местах, где его видели, Вольферт все более убеждался в правоте своих предположений. Он выяснил, что описанный в рассказах о Черном Рыбаке берег не раз посещали бывалые кладоискатели, прослышавшие о приключениях Сэма, однако удача никому из них не улыбнулась. Более того, каждая такая попытка неизменно сопровождалась какими-либо неприятностями, поскольку, как считал Вольферт, эти охотники за сокровищами брались за дело в неподобающее время и без соответствующих церемоний. Последнюю попытку предпринял Кобус Квакенбос, чьи старания были сведены на нет некими потусторонними силами: как только он выбрасывал из ямы одну лопату земли, незримые руки кидали туда две, и так продолжалось всю ночь. Впрочем, ему удалось докопаться до кованого сундука, но в тот же миг поднялся жуткий рев, вокруг ямы неистово запрыгали какие-то странные фигуры, и в довершение всего на беднягу Кобуса обрушился град ударов невидимых дубинок, которые лупили его до тех пор, пока он не убрался подальше от запретного места. Об этих своих злоключениях Кобус Квакенбос поведал на смертном одре, так что сомневаться в правдивости его слов не приходится. Кобус посвятил поиску кладов годы жизни и наверняка преуспел бы, как полагают, если бы скоропостижно не скончался в богадельне от воспаления мозга.

С некоторых пор Вольферт Вебер испытывал острое беспокойство, опасаясь, как бы его не опередил какой-нибудь конкурент, пронюхавший о зарытом золоте. Он решил втайне от других разыскать Черного Сэма в надежде, что тот согласится стать его проводником и отведет к тому месту, где некогда наблюдал сцену таинственного захоронения. Найти Сэма было не трудно. Такие, как он, старожилы со временем становятся в глазах окружающих неотъемлемой частью родного края, благодаря чему даже приобретают своего рода заметное положение в обществе. Во всем городе не было мальчишки, который не знал бы Грязнулю Сэма и не считал бы себя вправе потешаться над старым негром. Словно земноводное существо, Сэм более полувека провел на берегах бухты и в небольших заливчиках пролива Лонг-Айленд. По большей части – на воде или в воде, в основном – неподалеку от Врат Ада. В ненастные дни его с легкостью можно было по ошибке принять за одного из водяных, которые нередко встречаются в этих водах. Здесь он рыбачил постоянно, в любое время и в любую погоду – то с челнока, бросив якорь посреди водоворотов, то кружа, как акула, возле останков какого-нибудь корабля, где нередко собираются целые косяки рыб. Иногда он часами просиживал на скале, вглядываясь сквозь пелену тумана или моросящего дождика, и в такие моменты напоминал одинокую цаплю, которая терпеливо высматривает добычу. Сэму были знакомы все бухточки и закоулки пролива – от Уоллабаута до Врат Ада в одну сторону и от Врат Ада до Чертова Перехода в другую; утверждают даже, что он знал всех рыб в реке поименно.