Сакен Сейфуллин - [9]
— Ну, брось ныть. Что с тобой, плохо спал сегодня? Дом с детьми — это же рай с радостями. Вот бог отказал нам в этой радости. Но, как видишь, и мы живы. Не беспокойся, прокормишь семью и без помощи Сакена. У тебя же родичи богатые, неужели они тебе не помогают?
Сейфулла в ответ только безнадежно махнул рукой.
— Сакену необходимо продолжать учебу. Знания, полученные в Акмолинске, только для кочевников кажутся всеобъемлющими. А ведь это только начало пути.
Сейфулла испуганно посмотрел на фельдшера, догадываясь, куда он клонит.
— Успокойся, мы не на край света собираемся! Вот мы с Сакеном давно спорим: он желает стать учителем, а я хочу видеть его ветеринарным врачом. Кто тебе больше по душе? Что же ты молчишь? Ты согласен или нет на то, чтобы Сакен продолжил учебу?!
Сейфулла все молчал. Вопрос фельдшера застал его врасплох. Ведь ему казалось, что человека, ученее Сакена, и быть не может. Он уже видел сына большим чиновником. И вдруг опять учение. Есть отчего растеряться.
— Ну что ты вытаращил глаза, как будто век не видел нас? Отвечай, что тебе нравится — ветврач или учитель?
Сейфулла обозлился:
— У меня мало скота. Я не боюсь пи джута,[8] ни эпидемий.
— Значит, ты желаешь видеть своего сына учителем? Сейфулла машинально кивнул.
— Ну что ж, теперь я уже не в силах переубедить не только сына, но и отца. Ваша взяла, поздравляю, Сакен, тебя с просвещенческой карьерой. Всякая учеба полезна. Ну, Сакен, скажи свое слово, отец твой теперь в наших руках.
Сейфулла умоляюще посмотрел на сына в надежде, что тот откажется от плана, составленного без его участия.
— В Омскую семинарию! — отчеканил Сакен. Сейфулла смотрел на сына с ужасом и еще пытался протестовать.
— Далеко же этот город, разве в Акмолинске нет такой семинарии? — Но эти слова прозвучали как согласие. Между тем Сейфулла уже и не рад был своему приезду.
Батен постелила постель на двоих. Отец и сын лежали под покровом одного пухового одеяла, но их думы были разные. Сейфулла сожалел, что дал согласие. «Как он будет жить в Омске, ведь там нет знакомых, да и, кажется, там нет ни одного казаха? В какую компанию попадет? Обрусеет совсем и не вернется к родному очагу». Что только не приходило в голову опечаленному отцу. Он не мог уснуть, ворочался с боку на бок. А Са-кена одолевали свои думы, и он с наслаждением отдавался сладким мечтам о будущем.
Сейфулла на сей раз приехал рано, до окончания учебы оставалось еще много дней. Свободный сын степи, он не мог сидеть в городе и решил вернуться домой. Он очень сдал за эти дня, ходил нахмуренный. Сделав покупки для детей и жены, уехал. Перед отъездом ничего не сказал Сакену. Но Ниязов был уверен, что Сейфулла в конце концов согласится.
Раз решение принято, возврата нет — так уж повелось у казахов.
После отъезда Сейфуллы фельдшер сказал Сакену, что прошение о зачислении в семинарию надо отправить в Омск заранее. Сакен засел за его составление. Но это оказалось не простым делом. Только через два дня показал написанное Ниязову. Тот одобрил и лишь добавил: «сын потомственного почетного гражданина». Сакен посмотрел на него с недоумением.
— Ты же знаешь, что не одинаковы пять пальцев. Так и среди людей. Если ты скажешь, что ты «сын бедняка», на тебя будут смотреть свысока, не будет к себе почтения, хотя у тебя и светлая голова. Ничего не поделаешь, жизнь так устроена испокон веку. Богатство в почете. Да и ты сын не простого бедняка, ваши родичи потомственные богачи, все знают их. Ты не страшись этого слова, оно не будет лишним: отношение к тебе будет более сносное.
Итак, первое прошение, написанное самостоятельно Сакеном, отправилось в далекий Омск.
«Его Высокородию Господину Директору Омской учительской семинарии от ученика Акмолинского городского трехклассного училища, сына потомственного почетного гражданина из киргиз Нильдинской волости Акмолинского уезда Садвакаса Сейфуллина
Желая поступить в Омскую учительскую семинарию стипендиатом, имею честь покорнейше просить Ваше Высокородие о допущении меня к приемным испытаниям. Требуемые документы представлю лично с собой во время приема. От роду мне 18 лет.
О последующем прошу уведомить меня через управителя Нильдинской волости Акмолинского уезда. 1913 года, 15-го мая.
Садвакас Сейфуллин».
Отправив это прошение, Сакен облегченно вздохнул, будто свалил гору с плеч. Теперь надо хорошо окончить год в трехклассном училище, ибо оценки — это лицо поступающего, крылья для абитуриента. Памятуя об этом, он день и ночь готовился к экзаменам.
19 июня 1913 года пришло за номером 679 отношение от дирекции Омской учительской семинарии. Текст послания был какой-то холодный.
«Так как просителю уже исполнилось 18 лет, а в число воспитанников приготовительного класса семинарии принимаются лица только до 17-летнего возраста, то вопрос о допущении просителя к приемным испытаниям может быть разрешен педагогическим советом, который состоится не раньше 5 августа, когда вернутся из отпуска преподаватели семинарии, и означенные испытания начнутся 7 августа».
Показал Ниязову.
— А ну-ка подними голову. Тоже мне!.. Это еще не все, тебе, собственно, не отказывают. Постарайся сдать экзамены на «хорошо» и «отлично». И только тогда ты возьмешь верх. Не унывай, иди заниматься! — властно потребовал Ниязов.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.