Сакен Сейфуллин - [14]

— Многих узнаю, а этот мальчик кто будет? — Шаймерден указал на Сакена.

— Сакен Сейфуллин, в семинарию поступил в этом году.

— Кто, говоришь? Имя — казахское, а фамилия — татарская, — переспросил имам.

— Настоящее мое имя — Садуакас, из волости Нильди, что в Акмоле, — поправился Сакен.

— Не ты ли писал в недавний номер «Айкапа» об Омской фельдшерской школе?

Товарищи с удивлением посмотрели на Сакена. Но ему неизвестно было — напечатана его статья или нет. И спросить у самого имама неудобно. Лучше уж отмолчаться, чтобы не оказаться в неудобном положении.

Пока Сакен был занят своими мыслями, имам спросил у Турганбека Байлина:

— А ты из каких краев?

Поведение имама окончательно сбило с толку Сакена. Обычно имамы, муллы указывали на кого-нибудь подбородком, а этот, как аульный казах, пальцем тычет…

— Раз вам нет дела до религии, значит, нужно просто развлечься. Не так давно я смотрел представление татар. Ничего плохого нет, если увлекаешься прекрасным. Вы сами, наверное, тоже смотрели? Много казахов работает на железной дороге и в затоне. Почему бы и вам не организовать для них концерт? Разве не найдется среди вас певцов, домбристов?!

— Ведь мы не знаем даже, с чего начать, — ответил было Сакен.

— А что же ты думаешь, люди с пеленок все знают? Лучше признайтесь, что нет у вас желания и нет у вас единства. Вместо того чтобы строить отдельные шалаши, не лучше ли веем вместе поставить один большой дом? Здесь, в Омске, вас, казахских джигитов, более ста, — сказал Шаймерден и, не попрощавшись, ушел.

Сакен все раздумывал над словами имама. Странный все же этот имам. Ведь обычно из уст человека религии никогда не услышишь ничего обыденного, житейского, а лишь: «В коране сказано так, в аят-хадисе[14] говорится этак».

Сакен держал путь на базар. Туда приходили все шакирты в свободное от занятий время. Посмотреть, не приехал ли кто из аула. Полакомиться. Покупали вареное мясо, а то и свежее. Иногда даже целого барана в складчину. Потом шли к знакомому готовить мясо по-казахски.

Сакен поравнялся с Ныгыметом Нурмаковым. Отправились дальше вместе. Прошли по центру базара, подошли к мясному прилавку — никого нигде. Повернули в ту сторону, где обычно продают живой скот. Увидели: группа шакиртов толкует о чем-то между собой. Похоже, не могут решить, как поступить. Они тоже увидели Сакена и Ныгымета, обрадовались. Стали звать к себе.

Чернявый джигит объяснил Ныгымету суть дела:

— Хорошо, что вы подошли. Жирное нам не по карману, а тощее не устраивает. Вносите свои доли, есть куда пойти, — сказал и протянул руку.

— Ну что же, — согласились друзья.

Теперь предстояло не менее важное дело — выторговать приглянувшегося барана. Как по команде, окружили джигиты со всех сторон стоявшего с краю торговца. Собрались здесь и те, кто хотел посмотреть, как торгуются шакирты.

— Ну, аксакал, договоримся за два рубля семьдесят пять копеек?

— Нет, миленький. Три с полтиной. Нисколько не сбавлю.

— Значит, сколько сказал, столько и возьмешь?

— Что же, по-твоему, я приехал издалека, чтобы сбыть свой товар по дешевке?

Когда же были невеселы шакирты? Им интересно, как торгуется аксакал. И тот чернявый докучал ему, добавляя по копейке. Наконец сошлись на 3 рублях 30 копейках.

Итак, с каждого по тридцать копеек — все разом полезли в карманы. С веселым гамом повели барана прочь. Вручили барана знакомому. Сами расположились на пригорке возле дома. Стали ждать бишбармак. Тем временем завели беседу.

— Мухтар, — сказал Ныгымет чернявому джигиту, — мы ведь искали именно вас. Ты уже около четырех или пяти лет живешь в Омске. Многих знаешь, да и повидал немало. — И он рассказал о разговоре у мечети.

— Тебя интересует татарская организация «Гомуми»?[15] Я знаком кое с кем из этой группы. Но имей в виду, полиция не дает им покоя.

— Скажите, кто-нибудь из вас слышал, чтобы казахская молодежь имела свою организацию?

Никто не ответил Мухтару.

— Ни «Айкап», ни «Казах»[16] об этом не пишут, — вставил Магжан, стараясь показать свою осведомленность.

И снова все замолчали, прислушиваясь, как бурлит в казане бишбармак.

— Здесь нас немало, давайте для начала создадим группу в составе Мухтара, Сакена, Магжана, — предложил Ныгымет.

— А для чего?

— Чтобы потом эта группа создала нашу казахскую молодежную организацию.

— Хорошая мысль. Но я думаю, что Ныгымет тоже должен войти в эту группу.

— На том и порешили. Зато сколько споров, волнений вызвал вопрос, как назвать организацию. В предложениях не было недостатка: «Айна» («Зеркало»), «Игилик» («Доброе дело»), «Жастар кауымы» («Общество молодых»), «Котерил» («Поднимайся»), «Талап» («Стремление»), «Бирлик» («Единство»).

— А ведь имам прав, говоря, что у нас нет единства. «Где есть единство, там есть жизнь» — такова народная мудрость. Я поддерживаю название «Единство». Во-первых, оно более точно определяет те цели, ради которых мы объединяемся. А с другой стороны, пусть название это свидетельствует о том, что впредь у казахов возникнут и другие организации. Важно положить начало. — Сакен не был уверен, что выразил общие мысли.

Заговорил Магжан:

— Я не против, чтобы называть наше общество «Вирлик» или «Талап», «Игилик», — названия эти, бесспорно, очень хороши. Но все же думаю, что лучше было бы назвать «Айна». Зеркало отражает лицо человека. Это не то зеркало, в которое ежедневно по многу раз смотрится красавица. Я говорю о священном зеркале, в котором отражается внутренний мир людей. И это зеркало — мы. Год тому назад молодые казахи в Уфе горели желанием создать свою организацию «Талап». Нас было немного, и все равно единения мы так и не добились. — Магжан сказал об этом с горечью. Но его слушатели уловили иную мысль: «Я побывал во многих городах, многое повидал — не то, что вы».