– Знаешь, как обидно было, когда меня перед всем строем из пионеров исключали…
– За что?
– А я не стала закрашивать портреты в учебнике. Тухачевского и Блюхера. Хорошо ещё, что только исключили. Могло быть хуже. Могли же и маму наказать. Тогда бы нас точно куда-нибудь в Магадан загнали.
– Стелла Натановна, давайте издадим ваши воспоминания. Вот я обработаю записи с диктофона, запишу то, что вы ещё рассказываете…
– Да ну, не надо. Будут очередные рядовые мемуары… кто их читать станет? Столько про это написано, и куда лучше! Знаешь, я о чём мечтаю? Сделай-ка ты из этого детскую повесть. Не для маленьких детей, а для подростков, кто уже что-то понимает. Чтобы как художественная книжка читалась. Только название поменяй. Оно для повести не годится, для мемуаров только.
– Давайте займёмся, – загорелась я.
– Я уже не смогу, – ответила она и вдруг строго добавила: – Пообещай мне, что ты это сделаешь.
Через полгода её не стало. Остались записи. И обещание.
Конечно, раз я взялась делать повесть, пришлось додумывать какие-то диалоги, подробнее прорисовывать характеры и некоторые сцены, дописывать истории. Пришлось перерыть множество материалов, чтобы понять, какая жизнь была в киргизской степи в те времена. Пришлось расспрашивать тех, кто бывал в Киргизии: какая она, эта степь возле гор?
Добавились некоторые второстепенные герои. Например, про Фриду в её устных рассказах было только несколько фраз: «У нас в классе училась девочка из украинской деревни, где почти всех евреев сожгли фашисты. Только несколько человек спаслись. Представляешь, я только от неё и узнала, что такое геноцид. Впрочем, слова такого мы тогда не знали».
Но все факты из жизни этой семьи, все хорошие люди, которые им помогали, и даже сложная история семьи Южаковых – всё – правда.
Однажды я заметила:
– По вашим воспоминаниям получается, будто вокруг вас не было плохих людей. Так ведь не могло быть?
– Не могло, конечно. Всякие, наверное, были. Вон сосед был в Москве, который доносы писал. Но я их почти не помню. Видимо, это свойство детей – запоминать больше хорошее. Пусть так и будет.
Ну что ж, пусть так будет, решила я и тоже не стала вводить в повесть плохих людей. Вот только Алтынбек как-то затесался.
А ещё Стелла показывала мне фотографии. Вот какими они были на самом деле – Стелла, мама, папа, Уляша.
Нет фотографий Южаковых, нет няни, нет Федосьи Григорьевны и доктора, который спасал Стеллу от тифа. Нет Сапкоса, Фриды, Эли Берг. Но это и к лучшему. Ты можешь, дорогой читатель, представить их такими, какими они увиделись тебе в этой повести.
Спасибо, что ты дочитал эту историю до конца.
Ольга Громова
Москва, 2013
