Сахара и Судан (Результаты шестилетнего путешествия по Африке) - [77]

Этот год с обильными осадками был не особенно урожайным. Эпизоотия среди скота еще не утихла. Торговля была в упадке. Рынки опустели. Местные изделия отвезли в Кано и там быстро и выгодно продали, поскольку туда с Севера прибыло много купцов. В Куку же оттуда привезли те европейские товары, которые не удалось продать на хаусанских рынках и стоимость которых значительно возросла из-за перевозки. Бывали моменты, когда невозможно было купить ни фунга кофе, ни тарбуша или бурнуса, ни даже бритвы, ножниц, маленьких ручных зеркал, которые обычно тем более заполняют суданские рынки, чем ниже их качество. Это положение тщательно скрывали от шейха, который, казалось, смотрел только глазами своих придворных и слушал только их ушами. То, что требовалось ему самому, естественно, доставали — в крайнем случае в домах его сановников. Пока внутри страны росло всеобщее недовольство, на границах проявился открытый бунт. Подобно тому как в предыдущие годы язычники из Керрикерри убили многих военных предводителей шейха, теперь дело, по-видимому, так же обстояло и в других местностях. Во время моей поездки в Борну Аба Бу Бекр, имевший к тому же славу храброго воина, предпринял поход против музгу. Хотя войско вернулось с добычей в виде небольшого числа рабов и скота, так что дело пытались представить успешным, рассказывали, что сам Аба Бу Бекр чудом спасся.

В настоящее время подготавливался поход против непокорных племен бахир, и от него ожидали меньшего успеха: личность его предводителя, принца Брахима, никак не могла внушить доверия.

Что касается моих собственных шансов, то я снова пытался представить шейху план путешествия в Вадаи. Но тот никак на него не согпашался, потому что и дорога туда не казалась ему достаточно безопасной, и отношения Борну с соседним государством не внушали желаемого доверия. Правда, война Вадаи против Ба-гирми после падения Масеньи, бегства законного короля и назначения его преемника в лице Абд ар-Рахмана так или иначе завершилась примерно год назад. Положение побежденной страны было самым плачевным. Даже если король Али с частью своих войск и вернулся в Вадаи, ему все же пришлось оставить отряды для защиты бессильного Абд ар-Рахмана, так как бежавший король Мохаммеду, уверенный в поддержке своих подданных, все еше удерживался в селениях Багирми, лежащих на реке Шари, и нередко производил оттуда нападения. Таким образом, север страны по-прежнему являлся театром военных действий, переросших теперь в гражданскую войну, в то время как северные степи вплоть до Чада все большие и больше переходили в руки арабских племен, которые при всеобщем беспорядке не повиновались никому.

В самом Вадаи принципы управления, которым следовал молодой король, предпочтение, отдаваемое им чужеземцам и рабам, нарушение старых обычаев и его строгость привели к тому, что ядро населения, племена маба, больше боялось, нежели любило его (они, впрочем, считали узурпатором уже его отца). Постепенно в стране сложилась угрожающая обстановка. Нужно сказать, что отрицательное мнение о правителе, к которому при прохладных отношениях между Борну и Вадаи охотно прислушивались во влиятельных кругах Куки, исходило из ненадежных источников. Его распространяли люди, которые, подобно моему соседу факиху Адаму (он поддерживал законного, по мнению настоящих маба, претендента и поэтому жил в изгнании в Борну), были полны предубеждений и заинтересованы в том, чтобы в глазах Борну представить непрочным правление короля Али. К ним принадлежал в то время и факих Хамед из племени креда (в Бахр-эль-Газале). Его сестра, вдова короля Мухаммеда Шерифа, пыталась силой оружия посадить собственного сына на место сводного брата, т. е. короля Али, и была казнена по приказу этого последнего.

Я же, напротив, слышал от арабских купцов, посещавших Вадай, как покровительствовал король Али чужеземцам, способствуя развитию торговли и культуры в своей отсталой стране; как он старался установить дружественные отношения с арабами Канема и с туарегами (кель-ови), живущими на юго-востоке, чтобы обезопасить от их набегов жителей приграничных районов страны; как он приводил к порядку и законности своих грубых и непокорных подданных и путем военных походов пытался повысить авторитет своего правления за пределами страны. Сам я поэтому никак не мог поверить неблагоприятным сообщениям о положении в Вадаи, однако шейх Омар разделял неприязнь и недоверие своего народа к соседней стране. Знай он тогда, что сын одной из его сводных сестер, муаллим (или факих) Хабиб, с юных лет проживавший в Абеше, находится в пути, чтобы по поручению короля Али предложить Борну дружественный союз, он, возможно, и одобрил бы мой план путешествия на восток. Когда в Куке было получено точное сообщение об этом посольстве, было уже слишком поздно менять мой план, предусматривающий посещение той части Багирми, которая все еще находилась в руках побежденного короля.

С тех пор как тот укрепился на Шари — вначале в Бугомане и Манджафе, позднее в Бусо, — наместник Борну в Гульфеи, дружественно к нему настроенный и высоко ценимый шейхом Омаром